И, словно для того, чтобы проиллюстрировать это заявление, часовая башня появляется снова – на прежнем месте.

– И я пошлю к черту любого, кто скажет, что это не так, – рычит он. – Умирала моя дочь, а не дочь бога времени. Я бы нарушил ход чего угодно, – бросил вызов кому угодно, – чтобы спасти мою драгоценную Лорелею. И я готов сделать это снова даже после всех лет, которые я потерял здесь.

– А как насчет тех, чьи жизни ты разрушишь, если сделаешь это? – говорю я, думая об эффекте бабочки – и обо всех книгах о путешествиях во времени, которые я прочел. – Когда ты вернешься домой, ты, возможно, спасешь дочь, но при этом причинишь вред миллионам ни в чем не повинных людей.

– Моя дочь ни в чем не повинна! – рявкает он. – И какая разница, если для других людей что-то изменится? Если в своей новой жизни ты не встретишь свою теперешнюю пару, то не все ли тебе будет равно? Ты даже не будешь знать, что она существовала, а значит, не станешь горевать о ней.

– Это если наши новые жизни вообще будут существовать. Если ты сделаешь это, нет никакой гарантии, что кто-то из нас родится. Что буду существовать я, Грейс, мой брат, наши друзья или множество других людей, чьи жизни могут быть стерты или изменены до неузнаваемости, потому что ты решил, что ты и твоя дочь важнее всех остальных.

Я смотрю на Грейс, любовь всей моей жизни, мою пару, девушку, которая была создана для меня. Даже если я буду знать, что ее не существует, мне все равно будет ее не хватать. И то же самое можно сказать о ней и о любом другом человеке, у которого за последнюю тысячу лет появилась «вторая половинка». О любом, кто когда-либо влюблялся, у которого когда-либо была семья или лучший друг. Это просто невообразимо.

– Вы не можете этого сделать, – говорит ему Грейс. – Как бы вы ни страдали, как бы ни страдала Лорелея, вы не имеете права приносить страдания всем остальным.

– Тебе этого не понять, потому что у тебя никогда не было детей, – отвечает он. – Я ждал этого дня тысячу лет. Ждал шанса вернуть ее, спасти ее от мучительной смерти. И ничто не встанет на моем пути. Ничто. – Он смотрит на нас как бешеный пес, ожидающий, когда мы подойдем достаточно близко, чтобы напасть. – Когда через два дня взойдет солнце, я со всей силой, которая теперь у меня есть, которую вы подарили мне, когда убили эту драконшу, пройду через барьер и вернусь домой. Я бы предпочел сохранить свою силу для этого перехода – и для того, что произойдет потом. Но если вы встанете на моем пути, я убью вас всех. Вам меня не остановить.

А затем – чтобы придать словам о своей силе большую наглядность – он щелкает пальцами. И исчезает. Совсем.