По его лицу ни хера было не понять. Но я и не собиралась ковыряться. Ничего хорошего там всё равно не найдёшь под этой самодовольной маской.

— Не могу ответить тебе взаимностью, — гадко улыбнулась я.

— Это и не обязательно. Главное, что ты здесь. А это что? — показал он на высокую прямоугольную коробку у меня в руках.

— Акции, конечно, — хмыкнула я. И толкнула его коробкой в грудь, вручая. — Ты застрелил мою лошадь. Этого я тебе никогда не прощу.

Он замер, открывая крышку. Но всего на секунду, а потом продолжил как ни в чём ни бывало, не удостоив меня взглядом. Зато удостоив ответом.

— Значит, между нами всё же есть нечто общее.

Извлёк на свет огромный чёрный дилдо. Здоровый настолько, что я двумя руками едва смогла обхватить покрытый набухшими венами, эрегированный пластиковый член.

За ним я и заезжала в секс-шоп, у которого меня ждало такси. И выбрала самый большой.

— Засунь его себе в задницу и считай дивиденды. Потому что это всё, что ты получишь, сука! — ведь я была бы не я, если бы не сделала именно так.

Алескеров молча взвесил резиновый хер в руке, а потом поставил на комод, словно драгоценную вещь. Весь такой невозмутимый. И он был бы не он, если бы вёл себя иначе.

— Я её пристрелил, потому что она взбесилась, — повернулся ко мне. — Затоптала двух сотрудников клуба, которые пытались её остановить. А за оградой, на которую она неслась, стояли дети. У меня не было выбора. И времени на раздумья тоже не было. Ты могла бы просто спросить.

— Да ты, выходит, сраный герой! — усмехнулась я.

— Выходит, да. А общее между нами то, что я себе её смерть тоже не простил. Ведь, прости за банальность, но мы навсегда в ответе за тех, кого приручили. За тех, кто умеет любить бескорыстно, просто за то, что мы есть. Кого мы, жадные, злые, ленивые твари, приручили. Приручили, заставив себе служить и на себя работать. А за это обязаны заботиться. Как должны заботиться и защищать тех, кого любим. На свою беду.

Я хотела съязвить, что он вряд ли знает, что это такое, но промолчала. Столько искренней скорби было в его глазах. А ещё… лёгкое презрение на губах, словно я его разочаровала.

И я знала, чем. Тем, что я и правда могла бы… спросить. Но не догадалась. Поверила подруге. Уж она не могла не знать, что в конном клубе её отца случилось такое. И обстоятельства, при которых погибла моя Звёздочка. Я и сама себя сейчас разочаровала.

— Прости, — прошептала я, вдруг почувствовав неловкость.

Ведь он был сейчас совсем таким, когда мы только познакомились. Ещё не безжалостным ледяным королём. А тем, кем он был со мной — настоящим восточным принцем. Или разбойником. Благородным, изысканным, красивым. Немного сказочным. И немного сумасшедшим — так озорно иногда сверкали его глаза.