– Пожалуй, это можно сделать и сейчас.

На полпути к пристани меня догнала Мейси.

– Она и моя мать тоже.

Я кивнула, не глядя на нее. Между нами все еще оставалось много неулаженных вопросов. Но, как и в детстве, когда мы играли в «палочки и шарики», каждая из нас боялась вытащить палочку первой и рассыпать шарики, нарушив хрупкое равновесие, за которое мы так долго цеплялись.

– Берди?

Мать обернулась к нам и улыбнулась. Несмотря на то, через что мы все прошли, она все еще выглядела как Грейс Келли – если не обращать внимания на гипс. По ее лицу, почти без морщин, разлилось умиротворение, карие глаза ясны и полностью сосредоточены на нас. Так необычно, будто мы увидели нашу мать впервые. А может быть, в некотором роде так оно и было.

Мы обе поцеловали Берди в щеку и поставили два пляжных стула рядом ее креслом-каталкой.

– Как ты себя чувствуешь? – заботливо спросила Мейси.

– Хорошо, если не считать сломанной ноги.

Мы с Мейси переглянулись: неужели наша мать только что пошутила?

– Я хотела показать тебе кое-что, – сказала я, разворачивая сложенный вдвое листок. – Кэролайн, сестра Джеймса, прислала это по электронной почте, и Мейси распечатала, чтобы мы могли получше рассмотреть.

Берди протянула к нам руку, тонкую и бледную, и только голубые вены и узловатые пальцы выдавали ее истинный возраст. Я отдала ей листок бумаги, и она расправила его поверх дневника.

– Качество фотографии не очень хорошее, – заметила я. – Кэролайн сфотографировала старый снимок своим телефоном. Это фотография ее бабушки Иды и ее мужа, ее родителей, братьев и сестер, когда они прибыли в Нью-Йорк в мае 1947 года.

Берди прерывисто вздохнула, я склонилась ближе.

– Это и есть твоя Аделина? – спросила я, показывая на красивую девушку, стоящую с краю в заднем ряду, под руку со светловолосым мужчиной, немного выше ее. Красивая девушка с правильными чертами лица. И хотя волосы и глаза у нее были темные, Кэролайн и Джеймс очень на нее похожи.

– Да, – кивнула Берди, нежно проводя тонким пальцем по лицу девушки. – Моя Аделина. Такая хорошая и добрая. Как плохо, что я забыла ее. Я была бы вам лучшей матерью, если бы помнила то, чему она меня учила.

– Смотри, копия Бекки, – сказала я, показывая на маленькую девочку с очень светлыми волосами, стоящую перед Идой.

– Нет, – сказала Мейси. – Я думаю, она твоя копия, Джорджия. Хотя у нас у обеих ее нос.

– Колетт, – произнесла Берди. – Девочка, которой я была и которую забыла. И вот, спустя много лет, я проснулась и вспомнила ее, только теперь я – старая женщина, и у меня не осталось времени на ошибки.