Лес, что обступил ее со всех сторон, казался необычайно спокойным, тихим даже. Ни голоса зверя, по-зимнему ленного, ни птицы, растревоженной в студеный день. Все кругом мертво словно бы. И Охоронник, что держал ее за руку всего миг назад, исчез внезапно.

Где-то вдалеке - Ярослава слышит это отчетливо - гудят голоса войны. Гремят крупные ядра каменные о такие же стены. Слышны крики. Дым... гарью пахнет даже здесь. Стало быть, дурно все.

Впереди нее открывается широкая стена рудого колеру. И Ярослава разумеет, где находится. Потому как только в Камнеграде камень так красен.

Ворожея испуганно обернулась. Ни души. И только деревья, что наокол, глядят на нее глазами жадными, да слышится тонкая песня откуда-то сверху. Голос нежный, и слова приятные. А вот от напева того словно бы изморозь по коже...

Руки-ветки, тело-сухоцвет...

Ярослава присела к земле близко, да попыталась воззвать к целебне. Глухо, пусто все. И деревья, что стоят кругом нее сухой стеной, выпиты. А песня все громче. И голос все слаще, только... проступает по-за голосом тем вытье волчье. И ворожея разумеет: коль Ворожебник, что звал ее, не поспеет...

Ярослава опечатала снег старым символом, Бережой, да напитала его силой. Встала в центр сияющего знака, и мир разом поменялся. Песнь утихла, а кругом нее стало легче дышать. Словно бы укрылась она от морока. И ждать бы ей долго гостя обещанного, да только подле нее снова зашипело - и воздух заколыхался. Заискрился, заплясал. И в центре того пляса образовалось окно, в котором кто-то тихо позвал:

- Ярослава?

Голос был незнакомым. А еще - мужским. И, знать, принадлежал он Ворожебнику молодому, да только кому?

Яра не знала. Понимала только: чтобы спастись ей из гиблого леса, бежать нужно. А с дитем внутри она замерзнет раньше часу. И, закрыв глаза от страха, она ступила из обережного символа в колышущееся марево портала. А там - снова хлопок и спертый воздух, что заканчивается темнотой узкой горницы, в которой уж не один голос - несколько. И среди голосов тех Ярослава узнает родные...

Тот, что разорвал пространство, оказался силен. Высок, статен, хоть и побит испытанием тяжким. А еще - руд.

Яра отчего-то сразу приметила это, когда оглядывала хозяина узкой горницы. А еще - другое. То, как Свят сторонился его, держа Зарину подле себя, да оберегая ее от взгляда глаз ворожебных. Стало быть, не прост хозяин старой избы, что у околицы Камнеграда.

А вот Крайя, что оказалась подле, была другой словно бы. Задумчивой, печальной. И сколько ни обнимала Ярослава старушку, разумела: у той в помыслах дурное. Только что?