Снежана с шумом закрыла дверь и заметалась по хоромам.
Нет, она сама дала согласие Гаю на тот шлюб, но чтоб так скоро... Вот только и ослушаться брата не можно...
Ноги сами несли ее в светлую горницу, в которой под образами пряли матка с сестрою:
- Снежка? Случилось чего? - Мамка тревожится, и это нехорошо. Снежане не с руки беспокоить мать, да только та все чует...
- Уедешь?
Снежана кивнула, обхватив шею родительницы дрожащими руками. А потом - сестрицыну.
- Может, то и к лучшему, - проговорила мать. - Съешь чего на дорогу?
Дочь замотала головой, наказ братов припоминая. И вдела руки в легкий лисий мех, что принесла ей дворовая, да накинула на волосы платок пуховой. В сапожки мягкие ноги облачила.
И горько ей так, да только...
Она выскользнула из сеней скоро. Шла шагом быстрым. Не оглядывалась. Отчего? Верно, знала: как оглянется, так и не сдюжит.
Возничий, что ждал ее в санях, лишь кивнул головой: дескать, заждался. И больше - никого. Знать, жених ждет ее в другом месте, куда девку доставит на санях дворовой.
И упряжка сорвалась с места.
Камнеград покидали споро. Гоня на улицах повозку лихую, ямщик не обращал внимания ни на крики людские, ни на проклены. А уж как миновали ворота, герсой украшенные, так и вовсе сорвались в галоп.
И Снежана, помнится, все дивилась, отчего так скоро сани летят: всего-то об одной кобыле, и та, видно, из последних сил бежит. Да вот только силы звериные не кончались.
Села камнеградские мелькали так скоро, что спустя всего пару годин девка и не разумела уж, где они. Только ветер в ушах свистел, да вьюга зарождалась. И ноги стали мерзнуть.
И, словно бы почуяв холод девкин, возничий обернулся, бросив на ходу: