Она всегда думала, что мир жесток. Но теперь, на материке, поняла свою ошибку. Мир не жесток. Он прекрасен и необъятен.

Люди жестоки.

Микаса рассеянно наблюдала, как воробьи — куда ж без них — дерутся за кусок хлеба на скамье за оградой госпиталя. С упрямым азартом птицы вырывали друг у друга корку, щебетали и хорохорились, пока какой-то безрукий тощий калека с пустым взглядом, чем-то и сам напоминающий воробья, не прогнал их прочь, поднял расклеванный кусок и тут же, даже не отряхнув, засунул себе в рот.

Микаса отвела взгляд в сторону, снова вспомнив про жемчужные бусы на шеях обитательниц борделя и добротные кожаные сапоги Яниса Цукурса. Будь то Парадиз, один из городов Марли или гетто Либерио — весь мир одинаков. Пока одни вынуждены голодать и умирать, другие купаются в роскоши, которую получили, позабыв о совести, достоинстве или честности… Правда, был еще один путь. Ее путь и путь Эрена — убивай, если хочешь выжить. Был ли этот путь правильнее или лучше той дороги, что избрали для себя продажные женщины? Вряд ли. Был ли он праведнее, чем голодать и отбирать у птиц грязный хлеб руками, не испачканными в крови? Вряд ли.

Плечо под щекой напряглось. Микаса наконец подняла голову и решилась впервые взглянуть на Жана, но он не обратил на это внимание, потому что исподтишка смотрел в сторону угла больничной ограды, из-за которого только что показался человек с нашивкой полицейского на груди. Микаса тоже напряглась, поймав на себе его пристальный взгляд. Полицейский наискосок направился в их сторону, буквально вцепившись глазами в Микасу, но не успел сделать и пяти шагов, как вслед за ним из-за того же угла вылетел камень и попал ему точно в спину. Полицай резко остановился и обернулся, встретив теперь град полетевших на него камней лицом. Разразившись отборной бранью и прикрыв голову руками, он бросился обратно за угол, чтобы поймать обидчика.

Жан, еще настороженный, посмотрел на Микасу:

— Кажется, ему разбили голову.

Она кивнула, потому что тоже заметила кровь на лице.

— Видимо, не очень-то тут любят полицейских.

— Нам лучше уйти отсюда, пока он не вернулся. Да и… — Жан опустил взгляд, но сразу же поспешно отвернулся и сглотнул. — Мы все равно уже выяснили, что Эрена здесь нет.

Он поднялся со скамейки первым. Микаса натянула на волосы выцветший черный платок, аккуратно заправила выбившиеся из-под него пряди и собралась было тоже подняться, но, бросив мимолетный взгляд вниз, вдруг закусила губу и схватилась за юбку, сцепив в руке разошедшуюся по шву ткань. Вот черт! Наверное, шов не слишком широкой юбки разошелся еще при разборке с охранниками Цукурса в его кабинете, а Микаса этого не заметила. Не до того было. Так значит, она все это время сидела рядом с Жаном с вульгарным разрезом до середины бедра и обнаженным коленом…