Он неразборчиво выругался.

— Хочешь правду? — в голосе слышалось недовольство и смятение. — Я не знаю. Не знаю, как будет правильней и лучше для всех… Все сложнее, чем тебе, наверное, кажется. Это ведь не книжка со счастливым концом. Всех злодеев победили, а потом остальное само собой рассосалось. Может быть, и рассосалось бы, будь мы двумя единственными людьми на Земле…

— С каких это пор Соулу Итеру есть дело до других людей? — скорее риторический вопрос с каплей сарказма, чем желание получить ответ.

Но Соул ответил:

— С тех пор, как появились люди, которые мне дороги.

— Линг Янг?

— И она тоже.

— Ясно… — Мака провела пальцем по браслету и отвернула голову к двери, чтобы Соул не заметил, как она закусила губу. Не от злости, не от обиды… Просто от навалившейся вдруг опустошенности.

Она уже точно знала, что не вернется на вечеринку. Сбросит наконец босоножки и, не раздеваясь, зароется в одеяло с головой. Отвернется к стенке и попытается уснуть. Лишь бы ни о чем не думать… И ни о ком…

— Мака… — тихо позвал Соул, но она никак не отреагировала. — Так и будешь пялиться на дверь? Хочешь, чтобы я побыстрее ушел?

— Нет.

— Значит, мне остаться?

— Да.

Он хмыкнул:

— Ведешь себя сейчас как малолетняя девчонка.

— Это ты ведешь себя всю неделю как малолетний идиот, — пробурчала Мака.

— А ты, значит, хочешь по-взрослому? — на этот раз очень уж серьезно спросил Соул.

Она резко (неожиданно даже для самой себя) повернулась и с вызовом посмотрела в глаза:

— Хочу.

Мака была уверена, что Соул отведет взгляд, отшутится или хотя бы усмехнется. Ошиблась. Он продолжал смотреть в глаза, кажется, не мигая и почти не дыша. Наконец все-таки хмыкнул, но сказал без тени насмешки или иронии в голосе: