— И я хочу.

А потом подался вперед и неуловимым движением опрокинул Маку на кровать, нависнув над ней сверху. Такой близкий; вот же они — знакомые черты лица в обрамлении белых прядей, почти родное дыхание души и ощущение теплоты там, где соприкоснулись их тела. Но в то же время далекий. Незнакомый. Повзрослевший. Изменившийся. В мелочах, которые почему-то только сейчас бросились в глаза. Не разглядела, не поняла, пока не оказалась лицом к лицу. Кожа вдруг оказалась смуглее, чем Мака помнила. Она не знала, в потолочном ли светильнике дело, оставшемся где-то за головой экснапарника, или всему виной тибетское солнце? Еле заметную то ли царапину, то ли шрам у левого виска повелительница тоже заметила впервые. И еще крохотный порез на подбородке — от бритвы.

И Мака вдруг замерла, внутренне сжалась и предостерегающе уперлась рукой в грудь Соула, когда тот уже начал наклоняться, чтобы поцеловать.

— Подожди… — получилось судорожно и испуганно.

Соул замер в паре дюймов от губ и открыл глаза. Отстранился, чтобы посмотреть на Маку и непонимающе спросил:

— Ты что, меня боишься?

Наверное, все-таки смог разглядеть испуг в глазах или каким-то образом почувствовать его в одеревеневшем под собой теле. Маке действительно стало страшно.

Страшно разочароваться.

А что если все воспоминания о том, насколько потрясающе им было вдвоем — просто приукрашенные памятью фантазии? А может, то, что в шестнадцать, в самый разгар переходного возраста, будоражило, в восемнадцать уже не так здорово? А что если за эти тридцать месяцев слишком сильно изменились они оба — и теперь почти два малознакомых друг для друга человека? Что если она все это время жила прошлым и думала о том Соуле Итере, которому до сих пор шестнадцать? Кто тогда этот молодой человек, склонившийся сейчас над ней?

Вдруг она сейчас снова будет размышлять, куда деть руки, и не ощутит ничего внутри, кроме холодной пустоты и разочарования?

— Прости… Я… — Мака запнулась, не зная как объяснить, и отвела взгляд, — не это имела в виду…

Соул не отпустил, но и целовать не стал.

А потом она вспомнила, что приятно бывает не только от поцелуев. Он улыбнулся, когда Мака вдруг вздохнула, и его теплая ладонь пару секунд назад обхватившая ее колено, нырнула дальше, нагромаждая над собой все новые и новые розовые волны складок, оставляя позади белую кожу обнаженной ноги. И чем выше задиралась юбка, тем невесомей становилась ладонь под ней, пока не остались только подушечки пальцев, вырисовывающие невидимый узор на внутренней части бедра. Мака даже не до конца понимала, что ей нравится больше: касания на грани между удовольствием и щекоткой или видеть задранную юбку с рукой Соула под ней. Будоражаще приятно.