— Как слышала… и все остальные поехали со мной по доброй воле… Ты увидела, чего добилась своими интригами… А теперь уходи… — Алекс быстро вышел, а растерявшаяся Наташа осталась стоять на месте. Быть может, она сомневалась, а может, боролась с собой, впервые в жизни почувствовав, как больно ранит душу кинжал терзаний. Поколебавшись немного, Наташа снова набросила на голову накидку, прошла через двор и затерялась среди покрывающих город снежных хлопьев, с каждой минутой валивших все гуще.

Чуть позже Карелин позвал к себе доктора, чтобы попрощаться с ним.

— Завтра я поеду дальше, — сказал он. — К счастью, теперь есть поезд, чтобы доехать до места, так что состояние дорог не имеет значения.

— Могу я узнать, что это за место? Ведь это не секрет, правда?

— Для Вас — нет. Не думайте, что я собираюсь покинуть страну. Я слишком люблю российскую землю. У меня есть надел земли, который я полностью считаю своим, туда я и поеду.

— Хорошо еще, что вы оставили кое-что и для себя, князь.

— Из отцовского наследства я не оставил ничего. Те земли я купил на заработанные мною деньги. У меня нет малороссийских земель, но есть друзья, которые хотят поехать со мной. На той земле они смогут работать, и там мы будем жить.

— Вы имеете в виду усадьбу на берегу Ладоги?

— Именно.

— Те самые, что граничат с Керловкой? — удивился Лев Ильич.

— Да, доктор, дальний уголок, куда никто не заходит. Так я буду чувствовать себя ближе к Лизе и сыну… К тому же, не думаю, что Лиза будет жить в Керловке. Я написал поверенному и отдал необходимые распоряжения. Вся моя городская собственность вместе с особняком Карелиных переходит во владение сына и той женщины, что была моей женой. Ей придется принять их, хоть она и не хотела. Я велел передать ей завещание…

— Но Вы же не умерли, — возразил Лев Ильич.

— Князь Карелин умер, доктор, а мужик Сашка может жить, где ему нравится. Никто об этом не узнает, да и искать его никто не станет. Я никому не говорил об этом, потому что хочу, чтобы все так и было. Вы один, кто это знает.

— Благодарю за доверие, князь, но если Елизавета Ивановна будет жить в Керловке?

— Она не увидит меня, все осталось позади, доктор. Нас разделяют земли. Я никогда не подойду к ней, буду уважать ее волю и волю императора. — Карелин горько усмехнулся.

— Как это ни странно, я хотел бы поспорить с Вашим решением, и в то же время считаю его правильным, — Лев Ильич крепко пожал впервые безжизненную и безвольную руку Александра. — А не махнуть ли нам по рюмашке?

— Нет, доктор… если бы той незабываемой ночью я не был чертовски пьян, после я не сомневался бы в жене. Я знал бы, что был единственным мужчиной в ее жизни, и она не была бы оклеветана.