Александр печально, даже с затаенной болью смотрел, как снежные хлопья мягким лебяжьим пухом опускались на город, возвращая ему белизну.

— Заедем в город, батюшка? — спросил Николашка, спрыгнув с козел. — Смотри, снег-то какой валит. Коли и дальше так будет, так на экипаже не проедем.

— Заедем, Николай. Ступай, скажи всем, пусть едут на постоялый двор, что возле моста. Передохнем несколько дней, прежде чем дальше двинуться. Ну а Вы, доктор…

— Вы позволите мне доехать с вами до постоялого двора? — мягко прервал князя Лев Ильич.

— Разумеется, если вам так угодно…

Топча белый снег, они прошли под аркой старых ворот, но не успел Александр сделать несколько шагов, как резко остановился.

— Наташа! — с удивлением и досадой воскликнул он, глядя на появившуюся как по волшебству Маслову.

Наташа пошла навстречу князю. Она отлично понимала, что играет со смертью, но отчаяние и отвага поддерживали ее. Они были одни, исключая Льва Ильича, шедшего рядом с Карелиным. Доктор посмотрел на Маслову и, бережно подхватив Катю под руку, отошел вместе с ней назад.

— До каких пор ты будешь попадаться на моем пути? — сухо спросил Карелин, еле сдерживая ярость.

— Я целую вечность ждала тебя, а ты не хочешь ни видеть, ни слышать меня! — Наташа подошла к князю, сбросила с головы накидку и посмотрела на бледное, осунувшееся лицо Карелина, а потом перевела взгляд на его поношенную одежду. Весь вид князя выражал несчастье, боль и поражение. — Я знаю, что ты меня ненавидишь, — робко пробормотала она.

— Тогда зачем ты ищешь со мной встреч? Неужели ты не понимаешь, что можешь заплатить за все?

— Я уже заплатила и отстрадала! Это худшее из унижений — получить свободу, потому что она так захотела!

— О чем ты? — удивленно спросил Александр.

— А разве ты не знаешь? Значит, ты ничего не сделал для меня… Тебе безразлично, что меня обвинили и посадили в тюрьму. Ты позволил бы сгноить меня на каторге, не постаравшись защитить.

— Я ничего не знал, Наташа, но лучше тебе все забыть. Очевидно, что Лиза была невиновна, и я узнал о твоей подлости. Иди своей дорогой, плохой ли хорошей ли, все равно, но больше никогда не попадайся мне на глаза. Мне нечего предложить тебе, поскольку я освободил крестьян и отдал им всю землю.

— Что? Ты сошел с ума? — как порох вспыхнула Наташа и, увидев Катю надменно-презрительно обронила: — А эту ты не освободил?.. Идокторатоже?

— Катя — моя матушка, Наташа… так что довольно оскорблений и оставь свой высокомерный тон… А Лев Ильич никогда не был моим слугой…

— Матушка? — подавленно переспросила Маслова.