– Шо! – заорал он. – Крыша съехала от водки! Выгоню всех!

Но он не успел выполнить свою угрозу, потому что с каким-то нечеловеческим визгом Валера оторвался от стены, кинулся к тенору и сделал попытку вцепиться ему в шею зубами. Поскольку Валерина атака была неожиданной, ему удалось добиться частичного успеха. Он, конечно, не вцепился тенору в шею, но укусил его довольно сильно куда-то в область ключицы.

Тенор взревел хорошо поставленным голосом, технично обхватив Валеру за шею, сунул его голову куда-то себе под мышку и стал правой рукой бить его кулаком по голове довольно ритмично. При этом тенор громко дышал и сопел, и на его лбу вздулась жилка.

Хозяин, художник, злой из-за того, что его оторвали от того, что происходило в каморке, злой оттого, что хмель проходил, и оттого, что он сам подозревал в глубине души, что никакой он не гений, довольно грубо вырвал Валеру из рук тенора, оттолкнув последнего рукой в грудь, и закричал тенору:

– Что ты, цыганский барон, себе позволяешь?!

– Серёга, он меня укусил, – закричал тенор и стал расстёгивать рубашку.

– Правильно сделал, – прокричал в ответ художник. – Тебе сорок уколов будут делать от бешенства, и так тебе и надо!

– Ты не понял, Серёга, он меня правда укусил! – кричал тенор. – Смотри! – Он расстегнул наконец рубаху, и художник, к своему ужасу, увидел отчётливые следы зубов.

Тут и руки художника сжались в кулаки. Он повернулся к Валере, кажется, с желанием тоже дать ему по морде. Но когда он увидел Валерин взгляд, он сделал шаг назад, и руки у него опустились.

Иногда глаза называют окнами, из которых смотрит душа или, если говорит неверующий, психологическое «я» человека. Валерины окна были прозрачны. И за ними не было ничего. Ни души, ни психологического «я», вообще ничего. Он стоял, опершись на стену, потом вдруг надул щёки, схватился руками за рот, как делает человек, которого сейчас вырвет. Все отскочили, потому что никто не хотел быть облёванным. Валеру обильно вырвало на пол, и посреди обычной в таких случаях блевотины отчётливо была видна лужа какой-то ярко-красной субстанции.

– Так, всем на х** отойти! – крикнул хозяин квартиры. – Иди, Вася, мне помоги!

Тенор бросился к нему. Они осторожно, стараясь не вступить в блевотину, схватили Валеру, посадили его на стул.

– Простыню принесите! – крикнул хозяин.

Валера не сопротивлялся. Он сидел послушно на стуле, пока из каморки, откуда уже успела выйти одевшаяся девушка, не принесли простыню. Хозяин и тенор как-то очень ловко, как будто всю жизнь только этим и занимались, привязали Валеру простынёй к стулу, так что он не мог двинуть ни рукой, ни ногой. Стул поставили между шкафом и стеной, чтобы Валера не перевернул его и не упал на пол. Но Валера не предпринимал никаких попыток сопротивляться. Он просто сидел, свесив голову на грудь, и молчал.