Ещё в Риме начальник папской стражи хотел меня обучить разным приёмам боя на мечах. Это была милость Папы, который понимал, как опасно задание, порученное им мне. Ведь в папскую стражу не берут первых встречных. А это был её начальник. Самый умелый, самый опытный – он обучал искусству сражаться тех, кого Папа посылал с секретными поручениями. Но, не хвалясь, скажу тебе, Ливио, начальник стражи мало чему научил меня, а сам от меня научился двум хорошим ударам.

Слуги этого скифа, который неизвестно зачем решил убить меня, нашли меня одетым, а не нагим, как ожидали. И с мечом руках. Их удивление было недолгим. Я сел на коня и, взяв с собой женщину, ускакал туда, где мы раскапывали могилу и где были мои товарищи и нанятые нами люди. Я не мог оставить её, потому что её жизни грозила опасность, а моя жизнь была спасена благодаря ей.

В ту ночь, Ливио, я впервые понял, что нашёл то, что искал. Да, Он был здесь. Землекопы прорыли тоннель от холма в сторону реки и вниз. Я сам ещё раньше указал это направление. Мои спутники искали там спрятанные сокровища. Но скоро их охватил страх без причины. И они ушли. А уже наверху оказалось, что один из них пропал. Они в большом страхе и не хотят продолжать работы. Я узнал об этом от купца Петро Карино, который не мог спать и ждал меня. Я сразу взял факел, меру масла и кресало и пошёл искать человека, который пропал под землёй. Пошёл один, хотя Петро Карино и говорил, что я потерял разум. Оказалось, что они докопались до прохода, который вёл глубоко вниз. Я был в огромной подземной пещере, пошёл дальше вниз и нашёл этого человека, и даже у меня дрогнуло сердце, когда я его увидел. Его голова, Ливио, была раздавлена, огромные зубы сдавили её и разгрызли, как орех. Следы зубов были видны отчётливо при свете факела. А всё тело выгнулось и так застыло, а ногти впились глубоко в кожу ладоней и содрали её. Тело умершего говорило, что его смерть была необыкновенно, исключительно ужасна. Я почувствовал, что это сделал Он.

Я никогда не видел, как Он убивает. Дома я оставлял Ему людей на поверхности воды. Я даже не слышал их криков, их рты всегда были надёжно заткнуты, так что они не могли издать ни звука. Теперь я мог представить себе, как это происходит. Я не подберу слов, Ливио, чтобы описать тебе, какое действие произвело на меня это зрелище.

Я оставил тело там, где нашёл его. Когда я вышел наверх, оказалось, что мой вчерашний гостеприимец с сотней всадников стоит перед нами в степи, ждёт, чтобы я вышел к нему. Я сел на коня и проехал по направлению к нему половину расстояния. Там я остановился и ждал, и он тоже один поскакал на коне и остановился передо мной.