– Молиться сегодня не буду, какие уж тут при тебе молитвы. Ты иди раздевайся, в кровать ложись. А я сейчас приду.

Валера ушёл в комнату и сделал в точности, как ему сказали, то есть разделся и лёг в кровать. Почти сразу он услышал, как снаружи закрывают ставни, и в комнате стало совершенно темно, так что даже своих ладоней, находящихся перед глазами, он совсем не видел. Потом глаза немного привыкли, и он стал различать какие-то общие контуры предметов.

Дверь открылась и закрылась. Он разглядел, что Мария была с распущенными волосами, в белой ночной рубашке. Она села на кровать, долго рассматривала Валеру, потом сказала:

– А куда я, грешная, денусь? Что я, железная, что ли? Хотела по-другому, да, видно, не суждено. На всё воля Божья.

Она откинула край одеяла и легла рядом с Валерой, причём кровать была довольно узкая, так что они с Валерой оказались очень близко друг от друга. Они лежали молча, почти не касаясь друг друга. Потом Мария сказала:

– Бог захочет – услышит, не захочет – не услышит. Молись, хоть лоб расшиби, а он тебя не услышит. Ну… значит, он есть, раз он то слышит, то не слышит.

Валера молчал, он не умел молиться и ничего не знал об этом.

– Я и не целовалась толком никогда, поцелуешь меня? А то я не умею.

Валера повернулся на правый бок, приподнялся, стал целовать Марию в губы. Мария робко пробовала отвечать ему, потом она сказала:

– Да ты, бедный мой, и впрямь не в себе. Психбольной вроде меня. Я тебя люблю. Ты не пугайся. Это не значит, что я тебе сейчас детей нарожаю и заставлю на заводе работать. Мы вместе не будем. Только сегодня ночью. Мы оба с тобой на голову больные, нам детей иметь нельзя. Да ты и не мужик совсем, куда тебе на завод? Ты ангел какой-то недоделанный. К тебе грязь не пристаёт. Ты и извазюкаешься весь, а она с тебя стекает, и ты опять вроде чистый, только тут, – она коснулась пальцем его лба, – тут у тебя не все дома.

– А ты, – спросил Валера, – ты святая?

– Да я не знаю, что это такое, – ответила Мария, – я была нормальная, училась, работала. Полюбила одного, а его убили. И я тогда умом, наверное, повредилась. Он был такой… Как тебе сказать… он светился весь. А его ногами забили пацаны. Их посадили, а мне что с того. Я всё думала и от этого тронулась. Много думать нельзя.

Мария повернулась на левый бок, стала гладить Валеру рукой, сначала по лицу, потом по груди.

– Мы сегодня хорошее дело сделали, – начала она опять говорить. – Но рисковали мы, придурки, как ненормальные. Могли костей не собрать. Не знаю, будет она жить или нет, но человеком опять станет, это точно. А ты забудь о ней, ей твой приятель нравится. Нам с тобой сегодня награда полагается, мы заслужили. Я заслужила. Хочу за наградой руку протянуть, а рука не протягивается. Думала, замучаю тебя сегодня ночью. А сейчас понимаю, никого я не замучаю. Ты не будешь злиться, правда?