Уилф спрашивает, хочу ли я поехать к маме с папой в конце июня.

– Я поеду на следующей неделе.

– Может быть, – отвечаю я.

Наши новые отношения, зародившиеся в тюрьме, кажутся слишком хрупкими для того, чтобы выставлять их на всеобщее обозрение. Они как буханка хлеба, которая только начинает пропекаться.

Мы идем в ресторан на Ковент-Гарден. На улицах почти нет людей, на мощеных улицах растекаются лужи. Все спрятались, лишь пара курильщиков стоит под навесом, с которого стекают дождевые капли. Уилф машет одному из них – коллеге, как он мне поясняет.

– В любом случае решай сама, – говорит Уилф.

– Может быть, я и поеду, – говорю я осторожно.

– Хорошо. – Брат берет меня под руку, пока мы идем. – Я хотел показать тебе кое-что. – Он вытаскивает телефон. – Тебе это, наверно, и неинтересно, но я подумал, что, может, стоит…

Беру у него телефон. Это переписка между братом и Рубеном.

Как она сегодня?

Это Рубен спрашивал у Уилфа. Тот отвечает, и диалог повторяется два дня спустя.

Их переписка прекратилась, когда я вышла на свободу. Одно из последних сообщений:

Слишком сложно уходить. Я слишком сильно по ней скучаю.

Уилф пожимает плечами.

– Он правда очень по тебе скучает.

– Я знаю.

Брат приобнимает меня одной рукой.

Это не компромисс, и не утешительный приз. Возможно, я потеряла Рубена, но если бы я не признала свою вину в суде, то у меня не было бы Уилфа. И это почему-то кажется чем-то правильным. Просто правильным.

Глава 41

Глава 41