Арно Лакомб скрипнул зубами и снова ударил Жака ногой. Теперь уже всерьез, в живот, с размаху. Тот охнул, закашлялся и тихонько заскулил от страха.

– Зачем ты взял его в дом? – сурово спросил Никита разъяренного Лакомба. – Тебе следовало быть осторожнее!

– Вы правы, господин, – сокрушенно затряс головой Арно. – Этот ублюдок появился именно тогда, когда неожиданно исчез один мой работник из лавки. Тот был проверенный, преданный, еще его дед и отец работали на нашу семью. А мне как раз надо было отгружать несколько больших заказов. Негодяй так старательно работал, проявлял такую почтительность, что я поступил неосмотрительно и оставил его в доме. А нашего парня так и не нашли. Теперь я догадываюсь, что он лежит где-нибудь на дне реки с перерезанным горлом, заваленный камнями. Ты убил его, отвечай?! – заорал купец.

Жак из Каора промолчал, но ответ был и без того очевиден.

От крика проснулась Генриетта. Несколько минут она озиралась по сторонам, пока плохо понимая, что происходит. Наконец, девочка увидела, что сидит на руках у своего обожаемого господина Генриха, и заулыбалась.

Наваррец, который все это время слушал молча, подал голос:

– Этого – убрать. И чтоб никто не видел.

Последовал кивок в сторону Жака.

Затем Генрих неожиданно повернулся к Эдварду.

– Как тебя зовут? – просто, без всякой напыщенности спросил он.

– Шарль, государь. Меня зовут Шарль, – поклонился Дед.

– Это ты задержал вора? Похвально! Ты оказал мне большую услугу и заслуживаешь награды. Проси все, что пожелаешь.

Никита замер. Он пытался предположить, чего попросит старина Эдвард у Генриха Наваррского в данных обстоятельствах.

Но даже вообразить не мог того, что услышал через секунду:

– Государь! Я хотел бы поехать на все лето в какой-нибудь хороший отель с видом на море. Но только не на Лазурном Берегу, мне как-то разонравились тамошние пляжи. Лучше на юг Испании, если можно. И с полным пансионом, включая алкогольные напитки.

Никто, кроме Никиты, не понял слов Эдварда.

Все оторопело смотрели на старика. Никита шагнул к нему и зашипел:

– Что ты несешь, болван?!

Лицо Деда было растерянным. Кажется, он перестал понимать, где находится. А в комнате все пришло в движение: Генрих в изумлении отступил назад, Анна вскочила с кровати, ее муж в сердцах замахнулся, чтобы отвесить старику оплеуху.

Жак из Каора, который все еще лежал на полу, приподнял голову и смотрел на Никиту и Эдварда с ненавистью и злорадством.