На шее блондина вздулись вены. Он замахнулся ладонью, но не по щеке девушки, а снести со стола последний элемент – подставку под фрукты. Голубые глаза потемнели. Какая дрянь.

– Ты бесишь меня, бесишь блять. Чего тебе ещё не хватает? Никогда, даже не думай говорить мне кем я должен быть, как жить и что делать.

Парень дёрнулся к прихожей и, схватив ключи от авто, побежал босиком вниз по лестнице. Соратница. Любимая женщина. Эгоистка. Не думавшая спросить – "как торжественный концерт и постановка прошли?". Он бежал по лестнице и с каждой обозлённой мыслью стучал пальцами по перекладинам. Ничего не сказала, не поздоровалась, никогда, ни разу не подумала похвалить, просто так. Скинула, разбила всю посуду. Сука! Какая же сука! Какая идиотка! Кретинка!

Сердце танцора от высокой скорости запустилось в полную мощь. Он давно забыл, что Таня каждый день, по несколько раз, только и делала что спрашивала. Каждый день разные вопросы одинакового содержания – "расскажи, как у тебя дела?". В конце концов, надоело говорить со стенами, и девочка Таня решила замолчать. Насовсем.

Не надоедает только думать и переживать за любимого монстра. Всякой душе, как ни крути, нужны эти моменты боли и томления. Таня сидела опустив руки и глубоко дышала. Ушёл. Одурманенный и злой. Самое время подумать – "вот и пускай катится". Но она же живёт в образе матери, чьё второе имя было Забота. Всё сейчас дрожит. Внутренности, руки, голова, губы, веки. А в голове только одно – "ну и куда он босиком убежал, ноги застудит, завтра репетиция".

Таня заслонила свои глаза ладонью. О, как устала. Проехавшись по осколкам вперёд, назад всхлипнула. Все осколки на полу громко хрустят. Она не сможет. Ни собрать, ни склеить. Кажется, что здесь надо начать с крупных кусков стекла, но они не так остро ранят как маленькие кусочки.

Выбор, что решать: свои проблемы или чьи-то?

Если бы только Юра был рядом. Он бы нашёл силы помочь. Вот так сесть на корточки перед ней, улыбнуться, сказать – "ну какая же ты глупая". Он мог бы прямо сейчас взять Танюшу на руки и унести куда подальше. Неизвестно точно, что с ними может быть в Свибловской квартирке. Но можно знать наверняка. Там спокойно. Дышать не одиноко и утром и ночью. Там не штормит и не качает. С ним спокойно. Наверное поэтому три месяца пришлось отвечать на его порыв. Один, второй и все последующие. Хватая за руки держаться за него и целовать. Он кто-то другой. Её синоним и антоним Алексея. К своим тянет. И это должно быть правильно.