Таня сделала глубокий вдох, передав напряжение в мышцы одной руки. Как бы хотелось сейчас взять, самостоятельно встать и гордо посмотрев на него сверху вниз заявить, что это она сделала сама. Подняла свою задницу с кресла. Без одобрения, без поддержки, без помощи. Сама. Но… она опять заикалась, опиралась руками на перекладины кресла и часто дышала. Не сможет. И мама, Юра, будь здесь рядом, они бы не одобрили такую слабость. Той девочки, которая в семь лет через боль села на шпагат. В десять стёрла в кровь пальцы на ногах ради конкурса и никому об этом не сказала. Девочки, которая изнуряла себя на занятиях и была этому счастлива. Теперь ревёт молча и не может встать.
Может.
Держась больными, слабыми руками за края стола Таня встала, удерживая выдох в заточении грудной клетки. Что-то скрепит внизу. Каблуки царапают паркет. Ноги разъезжаются в разные стороны и тело не может долго держаться. Но она может.
Лёша вздрогнул. Нет, быть не могло, чтобы она встала. Этого действительно не могло быть. Но напротив теперь стоит, едва удерживаясь в борьбе за саму себя стройная, высокая танцовщица на полусогнутых тряпичных ногах в полный рост, гордо вытянув шею и каждую секунду теряет равновесие. Платье. Парень узнал на ней то самое платье. Она хотела его надеть на выпускной бал в училище.
– Я могу уйти. Я могу встать и уйти. Но знаешь, Лёш… ты то не сможешь. Уйти в завязку, уйти от своей жалкой жизни, уйти от своих увлечений и… В конце концов, уйти из балета так, чтобы тебя хотели обратно, Таня держалась крепко. А внутри всё трясёт. Огромная нагрузка. Спина, почки, руки, лёгкие. Истерика, – всё, что я поняла за эти пять лет это то, что ты разрушаешь меня. Тащить из запоев и прикрывать твой изнеженный кем-то зад – это всё, что есть у нас. Такой жизни я не хочу.
В ответ тишина. Алексей, как всегда, не знал, что делать. Кажется, они вместе жили, строили эту взрослую жизнь по наитию. По шаблонам фильмов, сериалов, своих родителей. И в самом деле, никогда не знали как жить.
– Молчишь, да? Потому что тебе страшно. Что на твою грязь я смогла взять и ответить. А ещё я и вправду могу, наконец, уйти от тебя.
Таня разошлась. Не на шутку. Она сделала наклон назад от стола и отпустила руки. Одна рука онемела. Ослабла, повиснув как вышедший из строя механизм. Вторая застыла в воздухе. Перед глазами всё поплыло куда-то вниз. По стенам на пол. Краски изменили цвета. Секундный взгляд поймал удивление и страх, так же утекающий вниз по течению. Секундное падение. Глухой удар. И всё, что имеет возможность запомниться – это цветы и чей-то возглас –