— Ну уж нет! Я только переоденусь и тоже приду. Я доверяю тебе недостаточно, чтобы позволить готовить нам еду.

— Но достаточно, чтобы спать со мной в одной кровати? — свой ехидный вопрос он сопроводил наигранно-милой улыбкой, и я тут же схватила лежащую под рукой подушку и кинула прямо ему в лицо. С лёгкостью поймав её на лету и ловким броском вернув на прежнее место, он рассмеялся: — Теперь я буду бояться, что ты меня отравишь.

— И правильно, — огрызнулась я и поспешила отвернуться от него, чтобы скрыть румянец, начинавший алыми кляксами расползаться по щекам. Видимо, мне давно пора свыкнуться с тем, что независимо от наших отношений он всегда останется самовлюблённым заносчивым засранцем, которого так и хочется прикусить за кончик этого острого, дерзкого язычка.

— Не дуйся, — мурлыкнул Иванов и примирительно чмокнул меня в щёку. — Подожду тебя внизу. Заодно припрячу все колюще-режущие предметы, а то больно уж воинственный у тебя вид.

У меня никак не получалось прогнать с лица эту по-идиотски широкую радостную улыбку. Честно, я и сама не знала, зачем так настойчиво пыталась от неё избавиться, а заодно и откреститься от того, сколько счастья испытывала, просто находясь рядом с Максимом. Словно боялась показать, насколько он мне дорог, боялась продемонстрировать свои истинные чувства к нему.

А какие они, истинные чувства? Вряд ли можно было всерьёз говорить о любви, когда мы встречались всего неделю, а до этого и вовсе общались лишь взаимными подколками. И о привязанности речи тоже не шло, разве что о ненормальной, слегка болезненной мании быть ближе к своему мучителю и пытаться изо дня в день в наших ссорах показать себя с лучшей стороны и доказать, что я тоже самоуверенная и остроумная.

Боже, да из меня бы вышла образцовая жертва стокгольмского синдрома!

Получается, двигала мной обычная влюблённость. Вот только я никогда и подумать не могла, что от «обычной» влюблённости могут так подгибаться ноги, на разрыв стучать сердце, а всё естество затапливать неконтролируемой, разрастающейся и всепоглощающей нежностью, тёплой дрожью отдающейся на кончиках пальцев.

Максим своё обещание выполнил и покорно ждал моего появления внизу, развалившись на одном из стульев у кухонного островка и лениво копошась в телефоне. Футболку он так и не надел, чем позволил мне украдкой облизываться на его великолепную физическую форму, но при этом очень достоверно делал вид, будто этого не замечает. Хотя не заметить, как бы я ни старалась проявлять сдержанность и положенную приличной девушке скромность, было просто невозможно.