— Надеюсь, вы не скучали, господа, — в приемную влетает Козырь. Он и в принципе всегда выглядит энергичным и сметающим все на своем пути, а сейчас у него еще и кровожадно сияют глаза.
Как все-таки хорошо, что мне ему предъявлять нечего! А то при одном только взгляде в его сторону хочется резко перестать косячить вообще. И даже о минутных опозданиях забыть как явлении.
— Ты мог и задержаться, — хрипло замечает Яр, будто напоминая мне о той магии, что клубилась вокруг нас еще минуту назад. Клубилась, касалась жгучими пальцами кожи, проникая под одежду, покалывала легкие изнутри.
Да, мне тоже жаль, что Козырь пришел так быстро…
— Ветров, меня полгода разводили как щенка, — у Эдуарда Александровича на лице замирает улыбка, — пользовались тем, что я слишком сильно отвлекся на беременную жену. Я давил тараканов, хотя мог просто перебить крыс и законопатить щели. Тараканам было бы просто некуда ползти. И вот я их всех переловил, и у меня такая доказательная база, что ни одна крыса не уйдет от меня живой. Хочешь сказать, я могу подождать с тем, чтобы выбить дух из ублюдков, пытавшихся пустить мой концерн на дно. А не пойдешь ли ты?
— Не пойду, — хмуро отрезает Ветров, но судя по всему, этот глубоко прочувствованный монолог впечатлил и его.
— Пойдешь, — лучезарно щерится Козырь, — ко мне в кабинет пойдешь, смотреть на этот цирк. Вы оба это заслуживаете, ибо вы в этом дерьме оказались по самые уши. Прошу…
И все-таки как хорошо, что в этот кабинет, распахнутый перед моим носом гостеприимной рукой генерального директора, я вхожу, точно зная, что на мне нет никаких подозрений. Ей богу, ковер Козыря кажется отличной заменой эшафота.
В лицах тех, кто дожидается тут Эдуарда Александровича я наблюдаю абсолютное согласие с моими мыслями. И не всех, кстати, здесь присутствующих, я все-таки ожидала увидеть.
37. Граждане, приговоренные к расстрелу, пожалуйте к стенке
Кристина, Анджела…
Признаться, я никогда не хотела обвинять их в тех сливах, что происходили в Рафарме, мне казалось, что подозреваю я их из чисто личной неприязни к ним обеим. Хотелось верить в людей чуть больше, вот только после выходки с моим пропуском, которую они обе проворачивали очень синхронно — я уже даже не удивляюсь, когда вижу их обеих, сидящих напротив стола Эдуарда Александровича рядом с суетливо покусывающим ногти Павликом и перекошенным, но все еще держащим спину прямо Козловским, в его заляпанной кровью рубашке. Еще один парень — сутулый, бледный, нервный, по всей видимости — тот самый Шевченко, которого требовал Козырь добавить к этой теплой команде. Я видела его. Он заведовал корректурой деловой переписки в нашем отделе. До того, как на это место Козырь назначил меня. После этого он регулярно похаживал и волком зыркал на меня, потому что на него свалили чистку технических переводов, а это оказалось куда более нудно. И... Судя по тому, в какой компании он сидит — более бесполезно для его подрывной деятельности.