Что ты хочешь разглядеть в нем? Что? Ты же понимаешь, что он это видит, не исключено, что даже чувствует. Ты не можешь рассматривать его украдкой, как и прикасаться пальцами к его лицу, твоя ограничительная линия — это пол. Смотреть в пол, стоять на нем на коленях, на четвереньках, лежать, раздвигать ноги… ждать на полу… Ждать всегда. Как и сейчас, молча завидуя его нечеловеческим способностям отвлекаться от внешних факторов, заниматься чем-то еще, помимо ожидания окончания вашей совместной поездки.

Ты бы тоже могла попробовать, или хотя бы сделать вид, что тебя интересует состояние твоего рабочего графика и общего положения в компании. Открой сумочку, возьми хотя бы смартфон, проверь список пропущенных звонков и накопившихся сообщений (а разве он уже все не проверил?). Прояви хоть что-то схожее с наличием жизни в твоем замороженном теле и сознании.

— Сколько ты уже живешь в Леонбурге? — его голос прорезал мертвую тишину салона в тот самый момент, когда твои глаза с обессиленной тоской потянулись к твоей сумочке на сиденье замшевого дивана.

Ты не заметила, чтобы он проделал какое-то движение или поднял голову со взглядом в твою сторону. До этого он "отрешенно" (если он вообще был способен на подобное состояние) и возможно даже внимательно что-то читал на экране своего портативного ноута. Такие люди никогда не теряют лица и бдительности, они могут только прикрываться защитной маской каких-то общедоступных действий и движений, например, как паук притворяется спящим на другом конце сплетенной им ловушки, не снимая чувствительной лапки с нити основы паутины. Конечно он все чувствует, что ты делаешь и как пытаешься незаметно шевельнуться и даже больше — глубинутвоего дыхания и сердечного ритма. Наверное, даже ощущает, как пульсируют в твоей голове все твои мысли и страхи.

— Что? — только сейчас ты заметила, как слиплись твои губки от долгого молчания и насколько сильно пересохло во рту и в горле.

Взгляд рефлекторно метнулся к его лицу, будто ты прозевала ожидаемый тобою момент смертельного нападения-броска от своего персонального киллера. Но он поднял на тебя глаза (так и не приподняв головы), только когда ты выдавила из себя немой звук ответного вопроса.

И опять никакого раздражения или напускного недовольства, один лишь идеальный разрез по твоим хрусталикам ледяным лезвием черных клинков. Но тебе хватило и этого, чтобы сердце в который раз за это утро судорожно дернулось под давлением этих треклятых кинжалов.

— Когда тебе вручили лично из рук в руки ключи от твоей новой квартиры?