Увы! Часто случалось так, что после восьмого или девятого захода этой пылкой молодой женщине очень долго приходилось приводить в боевое состояние своего партнера. Тогда она начинала злиться, в горячечном любовном бреду угрожать ему, что велит соорудить маленькую гильотину для того, чтобы отрубить на ней немощный член любовника…

Эти приступы гнева, сопровождавшиеся отборными ругательствами, никак не действовали на „поднятие интимных мест“ Тальена. Скорее даже наоборот. Это явно огорчало этого беднягу. Чем выше становился тон ее ругательств, тем более теряла в размерах его мужская гордость. В конце концов бывшая маркиза с пеной на губах начинала рычать, кататься по ковру и заниматься такими бесстыдствами, вид которых придавал немного сил бедному революционеру, начинавшему проявлять к ней некоторые признаки интереса.

Терезия немедленно набрасывалась на него и старалась максимально использовать эту благоприятную перемену…

Тальен, надо признать, выходил совершенно обессиленным из этих многочисленных боев, в которых ему приходилось одновременно бывать и пикадором, и матадором, и быком, а посему он несколько небрежно относился к исполнению своих служебных обязанностей…»[231]

Естественно, Робеспьер очень скоро узнал, что его комиссар, полностью попав под действие чар Терезии, отошел от дела Революции. Действительно, из Бордо в Комитет общественного спасения ежедневно шли тайные доносы, в которых говорилось не только о поведении Тальена, но и о его снисходительном отношении к аристократам, о его мздоимстве, о его грязных делишках и о шикарной жизни, которую он вел, с вышеупомянутой гражданкой.

Вскоре комиссару стало известно, что Конвент начал подозревать его в «умеренности». Сильно встревожившись этим, он начал слать в Париж пространные письма, с тем чтобы оправдаться. Робеспьер, не терпевший в людях ни малейшей слабости, ответил, что в Бордо будет направлена следственная комиссия.

Тальен, почувствовав, что дело может кончиться гильотиной, решил, что единственной возможностью выпутаться было самому отправиться в Париж и лично оправдаться. Он выехал в столицу в конце февраля 1794 года, очень обеспокоенный тем, что приходилось оставлять любовницу одну…

Но Терезия недолго оставалась одна. На следующий же день она затащила в постель Изабо, помощника Тальена.

Обрадованная тем, что вновь обрела свободу, она стала затем любовницей председателя Военного трибунала Лакомба и еще нескольких мужчин, которые по разным причинам «вызывали у нее почесывание в корзиночке»[232].

В гостинице «Франклин» начались необычайные оргии, и эмиссар Робеспьера, отправленный в Бордо для того, чтобы узнать состояние умов делегатов Конвента, даже немного испугался, когда узнал все подробности.