В конце концов Дезире безумно влюбилась в Бонапарта, и однажды вечером, «уступив импульсам своего вулканического темперамента», она появилась в его комнате и легла в его постель. «Несмотря на крайнюю застенчивость, — пишет Пьер Роллен, — несколькими жестами она смогла дать ему понять, чего она от него хотела добиться».

Обрадованный Наполеон с такой яростью избавил ее от девственности, что юная Клари, вероятно, вспомнила о самых прекрасных моментах боев под Тулоном. На следующий день, очень довольные друг другом, они решили пожениться.

Увы! Несколько дней спустя в Тулоне вспыхнуло восстание, и Бонапарту пришлось срочно покинуть Марсель. Влюбленные расставались со слезами на глазах.

В апреле Наполеон вернулся в дом к Клари, и молодые люди должны были обвенчаться.

— Мы поженимся летом, — сказал молодой генерал, видевший себя уже владельцем сельскохозяйственных угодий.

— Мы будем жить близ Экса, — отвечала Дезире. — Выращивать виноград и разводить кроликов…

Однако в конце апреля все эти планы рухнули. Из Парижа пришел приказ, согласно которому Бонапарт был назначен в Вандейскую армию. Он выехал в столицу 8 мая 1795 года, поклявшись невесте в вечной любви.

— Теперь я — твоя жена, — сказала ему Дезире. — Сдержи же клятву, которую ты мне дал…

В Париже Бонапарт вскоре начал встречаться с очаровательными девицами, заставившими его позабыть маленькую марсельку, которой он не так давно дал свое слово… Теперь он уже мечтал о том, чтобы жениться на богатой парижанке, которая могла бы обеспечить ему комфорт и наладить полезные связи…

Возраст для него не имел значения.

Так, например, в июле он некоторое время уже подумывал жениться на отставной шлюхе, пятидесятичетырехлетней госпоже де Ла Бушарди, а уже в августе у него была мысль взять в жены бывшую актрису, мадемуазель Монтансье, которой шел уже шестьдесят шестой год…[261]

Это покажется настолько маловероятным, что некоторые читатели, очевидно, потребуют показаний свидетелей.

Ну что ж! Такой свидетель есть. Это Баррас[262] собственной персоной. Послушаем же, как он с юмором описывает эту необычную сцену:

«Поскольку он каждое утро запросто приходил ко мне, мы всегда завтракали вместе. После завтрака я обычно говорил ему:

— Ужинать будешь у нас!

И он всегда подчинялся.

— Если бы речь шла только обо мне одном, — сказал он мне однажды, — я мог бы терпеливо ждать. Мужчине мало надо. Но у меня есть семья, которая находится в очень бедственном положении. Я прекрасно знаю, что судьба когда-нибудь улыбнется нам. Революция должна дать хлеба всем, а аристократы очень долго владели богатством земли. Должна наступить и наша очередь. А пока мы страдаем.