— Хватит высмеивать мой «Инстаграм»!

— Не надейся, Мэри Кей. Я всегда буду высмеивать твой «Инстаграм».

Мы идеальны, потому что мы разные. Ты — напоказ. Лисица хочет, чтобы все знали о появлении волка в ее норе, а я напоминаю тебе: твое счастье любит тишину. Наше счастье.

— Хорошо, — говорю, — признавайся, что ты натворила?

Ты смотришь на свой планшет.

— У тебя есть планы на конец недели?

— Нет, а что?

Ты передаешь мне свой планшет — ты не сделала ничего плохого. Запланировала для нас поездку. Мы собираемся на другой остров, который ты описываешь как «Кедровая, мать ее, бухта, викторианская версия». Ты обещаешь, что Порт-Таунсенд — это рай викторианской архитектуры и что у нас будет викторианский секс. Ты повторяешь, что рада видеть мое взволнованное предвкушение, а что же еще я могу испытывать, черт возьми?

— Тебе понравится, мистер Молния.

Здорово, что я то Молния, то Кларисса, и я целую тебя в макушку.

— Чертовски идеально, Ганнибал.

— Правда? Всего на две ночи, хотя, честно говоря, двух ночей там вполне достаточно. Там есть люди, которые живут как викторианцы, и я… не могу дождаться, когда ты все увидишь.

Уже вторая вечеринка-сюрприз в мою честь.

Из подвала выходит Суриката.

— Привет, народ. Пока, народ.

— Куда собралась? — спрашиваешь ты.

— В Сиэтл, — говорит она. — У подруги тети Пег есть дочь… В общем, она нормальная, и друзья у нее вроде ничего. Короче, мне пора.

Суриката не взяла с собой «Колумбайн», на ней новая футболка. Ты велишь ей взять куртку, а она стонет.

— Мне же не одиннадцать, мам!

Она хлопает дверью, ты смеешься.