— Ошибаешься.

Ты пожимаешь плечами.

— Мы не подходим друг другу. Вечно извиняемся, перепрыгиваем через несколько ступеней, к чему никто из нас оказывается не готов… Я не испытываю ненависти. И все же знаю, что мы не пара.

— Не поступай так, Мэри Кей. Мы ведь можем хотя бы поговорить?

— Нет, Джо. Ты многого не понимаешь в отношениях, в женщинах. Твои чувства — не моя проблема.

Еще как твоя! Это именно то, что зовется «любовью». Что зовется «мы».

— Да, я знаю.

— Давай вести себя как взрослые люди. Я тоже наделала ошибок. Наверное, слишком сильно на тебя давила, переехав в твой дом, прося всегда быть рядом…

— Ты совсем на меня не давила. Я сам этого хотел.

— У тебя нет права так говорить, Джо. Поступки значат больше слов. А ты сидишь тут и даже не догадываешься, на что я злюсь, да?

— Ты злишься, потому что я исчез. Хотя, Мэри Кей, я же оставил записку…

— Ничего себе записка! «Мэри Кей, мне пришлось уехать в Лос-Анджелес по семейным обстоятельствам. Я позвоню тебе, когда приземлюсь. Мне очень жаль. С любовью, Джо».

Вот почему ты бесишься. Из-за долбаной записки. Однако ты помнишь ее наизусть, и у меня еще есть шанс.

— Прости.

— Твои извинения меня уже не волнуют, Джо. Меня волнует, что ты меня не разбудил, не рассказал, что случилось. Меня волнует, что ты не открылся мне. Когда люди вместе, они говорят друг другу правду, а не выдают отмазку вроде «семейных обстоятельств». Ты должен был потрясти меня за плечо, включить свет, рассказать все как есть и попросить меня поехать с тобой, Джо. Так поступают взрослые.

— Прости меня. Слушай, дело было даже не в семье, не совсем… Просто девушка, с которой я встречался в Лос-Анджелесе, у нее ужасные родители… — Это правда. — И она заболела, и я…

— Джо, время объяснений прошло. Ты зря тратишь мое время.

Ты произносишь это, однако не двигаешься с места, и ты права, но вместе с тем ошибаешься.

— Может, попробуешь встать на мое место, Мэри Кей? Мне прекрасно известно, что ты была замужем. И пусть он покоится с миром, но Фил каждый божий день сваливал на тебя свои проблемы. Он разбудил бы тебя в четыре часа утра без малейших колебаний, а ты задумывалась… Может, я лишь хотел дать тебе выспаться? Может, я лишь хотел таким образом проявить любовь и заботу?

— Может, ты вообще на любовь не способен. — Мои руки покрываются мурашками, новые пули впиваются в голову, в сердце. Ты никогда не говорила мне ничего хуже, а мы сидим на нашем гребаном любовном троне, и ты вздыхаешь. — Извини. Не хотела до этого доводить. Не хотела ссориться и надеюсь, твоей бывшей стало лучше, но у нас с тобой все кончено, Джо. Тебе придется с этим смириться.