– Доктор Оулли, – все также вежливо продолжал он, но с неким осуждением в голосе. – Приди сюда кто-то другой из пташек вашей Принцессы, я бы поверил в столь скудные сведения, но только не вы, Кристофер, нет, – мужчина подошел настолько близко, что нарушил допустимые границы, а от выдыхаемого дыма у него защипало глаза.

– Вы слишком умны, чтобы не сложить факты, только ни при вашем уровне интеллекта, – еще шаг и человек стоит вплотную, а полы его куртки касаются пальто Криса. Войди сюда посторонний человек, он решит, что помешал двум чирикающим пташкам, и не станет вмешиваться в их разговор. Значит, Норзер действительно хочет поговорить. Крису, подбирая лейтмотив разговора, следовало помнить, что киллер всегда успеет сдавить в ладонях его тщедушное тельце с предсмертной трелью, застрявшей в горле.

– Вы слишком много знаете, чтобы я вам что-то объяснял, – придвинулся он к лицу Криса. Нос к носу, лицом к лицу. Теперь пташку не спасет даже ее близорукость.

– Прошу вас, наденьте очки. Даю слово, что не причиню вам вреда, – утверждал мужчина, с чьими просьбами было спорить смертельно опасно.

Теперь Оулли волей-неволей мог различить черты его лица, а натянув на себя стекла, убедился, что был прав. Перед ним стоял оживший друид с иллюстраций из книг о старинных легендах. В меру худощавый, с примелькавшейся, ничем не выдающейся, но приятной внешностью. Обычный, но в тоже время по-своему уникальный. Крис уже видел его лицо на фото. Волосы сейчас были немного короче, и возраст наложил на него отпечаток. Всматриваясь в черты, отлитые валлийской кровью, Оулли не мог не отметить семейного сходства Эвансов: тот же профиль, та же линия губ, разрез глаз, их глубокий серый цвет. Все мужское, без сомнения, но без какого-либо намека на женственность, хоть и с неким налетом изящества.

– Я оправдал ожидания? – выдержав паузу, пока оцепеневший Кристофер с интересом рассматривал его, спросил Атлас.

Ему стало необычайно приятно от проявленного внимания. Нечасто собеседники рассматривали его столь же жадно, изучающе, пристально. Чаще всего они его даже не видели. Разве что Анна искоса бросала опасливые взгляды, или Дон Форестер усиленно щипал себя, пялясь на физиономию ожившего крестника. Было одно исключение. Звали его Ричард Томпсон. Он смотрел на Атласа с неким обожанием и восхищением, подкрепленными страхом вперемешку с похотью, но и у Ричарда появился другой идол. Тот же самый, что и у Кристофера Оулли. Разница была лишь в том, что Крис в нем очень сомневался, и жизнь Оулли была дороже расположения Лиама. Печально, но мудрости друида не сломить упрямства викинга, и пташка все еще летела на зов своей Принцессы.