– Да. И этот тоже. – Я киваю на второго, с лицом крысы, который с ненавистью смотрит на меня. – Они пришли за Алессией.
Дженкинс пинает его, а я сажусь на корточки рядом с лысым и за ухо поднимаю его голову.
– Ты позор рода человеческого. Ты сгниешь в тюрьме. Я позабочусь, чтобы тебя там заперли, а ключ выбросили.
Он плюет мне в лицо, но слюна повисает на его подбородке. С громким стуком я впечатываю его голову в пол. И встаю, борясь с желанием забить его до потери сознания.
– Можно прикончить их, потом избавиться от тел, милорд, – предлагает Дженкинс, наводя ружье на голову узколицего. – Имение большое, да и искать никто не будет.
Не знаю, шутит Дженкинс или нет, но преступник верит ему безоговорочно, и его лицо искажается от страха.
«Отлично, мразь, теперь ты знаешь, что чувствовала Алессия!»
– Соблазнительная идея, только потом убирать придется.
Услышав звуки полицейской сирены, мы переглядываемся.
– Да и полиция… – добавляю я.
Денни сворачивает к очаровательному старинному особняку. Несмотря на зиму, пастбище, по которому они едут, покрыто сочной зеленой травой и выглядит ухоженным. По пастбищу тут и там бродят овцы.
Дом просто огромный. Судя по дымоходу, именно его они с Максимом видели на прогулке. Максим тогда сказал, кому принадлежит особняк, но Алессия не запомнила имени. Видимо, здесь живет Денни.
«Тогда почему она готовит для мистера Максима?»
Машина тормозит у задней двери дома.
– Приехали. Добро пожаловать в Трессилиан-холл.
Алессия хочет улыбнуться, но у нее не получается. На подгибающихся ногах она идет за Денни в помещение, похожее на кухню, самую просторную из всех, когда-либо виденных ею. Деревянные шкафы, безупречно чистая плитка на полу выглядит старинной и вместе с тем современной. Две духовки. Две! И огромный стол, способный вместить не менее четырнадцати едоков.
Подбегают два темно-рыжих высоких пса, и Алессия отшатывается.
– Дженсен, сидеть! Хили, сидеть! – командует Денни.
Псы ложатся, подняв большие выразительные глаза. Красивые гончие… но на ее родине собаки не живут в доме.