* * *

На телеграфе в Оштермучти было пусто, не считая дремавшего за окошком клерка. Вероятно, женские крики и плач раздаются у Люциана в голове. И камни, давящие на грудь, ему только чудятся. Он глубоко вдохнул и выдохнул, собрав остатки воли.

– Телеграмма в Данди, – сказал он.

Задранная вверх физиономия молодого клерка выглядела бледной и опухшей. Внезапно она превратилось в мертвое, побелевшее лицо с ореолом светлых волос, и Люциан моргнул раз, другой.

– Сэр?

Он сосредоточился на картине, висевшей на стене за спиной у клерка. Долина, пологие склоны, открытые пространства. Люциан продиктовал сообщение мистеру Стюарту, горному инженеру, затем спросил имя доктора в Данди, который умеет вправлять кости. Белые пальцы клерка принялись листать конторскую книгу.

В грязи – белые руки ладонями вверх. Мертвые глаза смотрят в небо.

Пот заструился по его лицу, воротник стал липким.

Клерк нервно облизнул губы.

– Слышишь колокол? – спросил Люциан.

– Н-нет, сэр.

Он продолжал дышать. Все это происходит у него в голове. В том-то и проблема. После стольких лет крышка поднялась, и он вспомнил – нет, не вспомнил, он пережил заново подробности аварии, увидел мертвые тела, ощутил чувство ужаса… Проблема в том, что он не мог остановиться. Люциан не мог избавиться ни от видений, ни от звуков, и его телу оставалось лишь проживать все заново. Он разжал зубы и передал сообщение для доктора.

– Это все, сэр?

Сердце билось слишком часто; Люциан это знал, но чувствовал себя сторонним наблюдателем. Он постарался вновь сосредоточиться на картине, на скалах и небе. Он вспомнил день в Локнагаре и Хэрриет, выплеснувшую свою ярость громкими воплями. Если бы он мог получить облегчение подобным способом! Дело не только в ярости – он носил в себе безмолвные крики дюжин погибших и положил жизнь на то, чтобы дать им голос. Мир без правосудия невозможен. «Хэрриет, – подумал он. – Моя Хэрриет!»

Люциан достал из кармана второй шиллинг.

– Нет, не все, – сказал он. – Мне нужно отправить еще одну телеграмму, в Лондон.

* * *

Люциан вернулся еще более замкнутым, чем прежде. Поскольку шахтеры уже договорились, где именно следует бурить, он остался на месте аварии, чтобы проследить за установкой буровой вышки, и приехал к Хэрриет в гостиницу лишь в два часа ночи. Она смотрела, как муж выходит из боковой комнатки, тяжело ступая в темноте. На лице его залегли глубокие складки. Он выглядел лет на десять старше, и она едва не заплакала.

– Ты не виноват, – сказала Хэтти, когда он лег в постель.

– Попытайся уснуть, – пробормотал он и повернулся к ней спиной. Тело было напряжено, словно Люциан хотел надежно запереть свое страдание в мышцах, и все же оно просачивалось наружу и делало тьму еще гуще.