Она смяла газету в кулаке.

– Я обещал попытаться, – отозвался Люциан. – И это было до того, как зазвонил колокол. – Он утер лоб тыльной стороной ладони. Пальцы дрожали все утро, письмо получилось практически нечитаемым. Ему продолжали чудиться тела, выложенные в ряд… грязные и мокрые, от мала до велика…

– Что же ты наделал?! – в сердцах бросила она. – Люциан, я знаю, ты винишь в аварии его, и я тоже очень злюсь, но как это улучшило твою жизнь?

Хэрриет смотрела на него так, словно он нанес ей физическое увечье, и он почувствовал опустошение. Люциан поднялся со стула.

– Какого черта ты принимаешь его сторону?

Она всплеснула руками.

– Не его, а твою! – вскричала она. – Неужели ты не видишь?!

– Нет, – отрезал он. – Я вижу, что собственная жена винит меня в том, что безвольный человек взял в руки пистолет вместо того, чтобы смириться со своим положением и жить дальше.

– Речь шла не о характере Ратленда, а о твоем, – давясь слезами, проговорила она. – Причина в тебе – в твоей доброте душевной, в твоем положении, в нашей репутации, в наших планах на будущее… Газеты подробностей не печатают, чтобы избавить от позора его семью, однако люди молчать не станут. Я боюсь, что ты причинил вред себе.

– Неужели? – усомнился он. – Так вот почему ты на меня злишься?

– Почему же еще? – спросила она высоким и тонким голосом.

– Прости, но у меня создалось впечатление, что Ратленд – своего рода проверка, – холодно заметил Люциан. – Ты хотела узнать, смогу ли я быть хорошим на твой лад – ручным мужем, джентльменом. – Он покачал головой. – Я не джентльмен, Хэрриет. И я могу пообещать тебе только одно: незапятнанное создание, с которым ты мечтала пить горячий шоколад в Италии, – точно не я. И я никогда таким не буду. Чем раньше ты это поймешь, тем меньше разочарований испытаешь.

Губы Хэтти побелели.

– Разочаровать меня еще больше тебе не удастся, – тихо проговорила она. – Ты считаешь меня глупой девчонкой.

Его грудь словно сжали в тисках. Разочаровывать ее было невыносимо, только изменить ничего он не мог, поэтому Люциан возненавидел ее за этот праведный гнев. Мотивы Хэтти оставались для него туманными, она казалась ему взбалмошной, и с ней рядом он не чувствовал себя в безопасности. Ратленд убил их, хотел сказать Люциан, если бы мог выговорить эти слова вслух, но Хэрриет и так знала, что Ратленд вынес шахтерам смертный приговор. И все же она продолжает упорствовать. Если бы Люциан попытался рассказать ей о своем стыде и о боли, а она по-прежнему настаивала на обращении его на сторону добра и соответствии ее ожиданиям, он, пожалуй, не смог бы ее простить. И тогда он ее потерял бы… Позволить этого он себе не мог.