– Изволь объяснить.

Она нервно сплела пальцы.

– Это правда, я должна уехать во Францию.

– Должна, говоришь, – в качестве кого?

Плечи ее поникли. Пульс Люциана бешено ускорился. Неумолчные шепотки в глубине сознания превратились в рев: справедливость всегда торжествует, обманутая селки всегда возвращается в море…

Люциан поднялся.

– Почему? – вспылил он. – Тебя не понять! То боишься меня потерять, то планируешь побег!

Голос его звучал резко, выдавая бушующие эмоции. Эгоистичная, собственническая сторона личности обязана взять верх, иначе он ее потеряет.

Хэрриет прижала пальцы к вискам, словно пытаясь выбросить его из головы.

– Никакой это не побег – я мечтала о Франции много лет, с самого детства, – призналась она. – Теперь у меня появились веские причины, чтобы уехать.

Ее причины его не волнуют – к черту доводы рассудка!

– Ты планировала и вчера, со мной в постели? – требовательно спросил Люциан. – В то время ты казалась вполне довольной.

Хэрриет вспыхнула.

– Это было очень приятно и необходимо нам обоим, – ответила она, – но лишь подтвердило, что я должна уехать.

– Ты совсем сбила меня с толку, Хэрриет.

Люциан удивился не сильно – отчасти шок был наигранным. Над бурей отрицания, взметнувшейся в его душе, парило ясное осознание: так и должно случиться. Страх ее потерять присутствовал всегда, таился на самом дне, под камнями.

Она провела рукой по лицу.

– Наша близость не в силах унять назойливый голос, который велит мне уехать. Игнорировать свое желание я не могу – оно не каприз, не внезапная прихоть. Я думаю об этом постоянно, с тех пор, как мы поженились, ведь начали мы с тобой совсем не с того. Есть и другие причины, с браком никак не связанные. Мое сердце…

– У твоего сердца, – перебил он, – долг передо мной!

Люциан поморщился, отчаянно желая взять свои слова обратно, потому что прозвучали они одновременно властно и навязчиво, а Хэрриет побледнела.