Снова и снова Хэтти задавалась вопросом, как продвигаются политические махинации Люциана и планы по обобществлению шахты. Ночью, лежа в своей спартанской спальне в одиночестве, она чувствовала его присутствие – и во снах, и в кровати – и просыпалась от тоски по его крепкому телу, слыша шепот бывшего мужа.

Приближалась Пасха, и ее ученицы окрашивали по трафаретам яйца, которые она собиралась использовать для изучения контрастности и текстуры. Пока Хэтти записывала инструкции на доске, класс за спиной гомонил.

– Мадам, – воскликнула Клодин, – там какой-то мужчина!

Встревоженная Хэтти выглянула из окна. И в самом деле, по грунтовой дороге в туче пыли несся всадник. Сердце сжалось от предчувствия. Широкие плечи мужчины было видно за милю. Хэтти поймала себя на том, что прижимает руку к груди, пачкая зеленый корсаж, попыталась стряхнуть мел, но стало только хуже.

– Не волнуйтесь, – неожиданно высоким голосом проговорила она. – Я его знаю.

По классу прокатилось облегчение, и женщины бросились к окнам, гадая, красив он или нет.

– Allons-y![13] – Хэтти хлопнула в ладоши. – Мадам, внимание на доску, пожалуйста.

К тому времени как урок закончился и ученицы разошлись, лицо Хэтти горело. Она стояла возле учительского стола с разбросанными бумагами, скоплением склянок, баночек, кусков мела и ждала. О, как она ждала!

В дверном проеме появилась Элиза, сурово глядя из-под фуражки охранника.

– Мадам, к вам посетитель – мужчина, который говорит, что его зовут Блэкстоун.

Хэтти обдало жаром.

– Да, – сказала она, – я хочу его принять.

Элиза смерила ее взглядом.

– Месье желает видеть вас немедленно.

Она смогла лишь кивнуть.

Когда он вошел с торжественным видом, держа цилиндр под мышкой, классная комната исчезла, словно горы Шотландии в тумане. Хэтти почувствовала, как ее дух взмывает над телом.

Он остановился на почтительном расстоянии.

– Доброе утро, миссис Блэкстоун.

Его одежда была в пыли, темные волосы над воротником курчавились.