– Итак, – обратилась Хэтти к классу. – Что мы сделаем, получив бромированный коллодий? Мисс Эстер.

– Добавим в раствор, – робко ответила мисс Эстер. – По капельке, не забывая помешивать.

– Как ромовую эссенцию в тесто, – пояснила бойкая мадемуазель Клодин без тени смущения.

Раздалось хихиканье.

– Совершенно верно, – сказала Хэтти, дождавшись тишины. – И что получится?

– Бромид серебра?

– Эмульсия бромида серебра. Когда ее можно будет использовать? Мадемуазель Клодин.

– Точное время назвать сложно, она должна стать по консистенции как сметана, что обычно занимает часов пятнадцать.

– Браво!

Вид старательно склонивших головы учениц и летающих по бумаге перьев наполнял ее грудь теплым чувством. Теперь Хэтти поняла, что значит расти над собой – с каждым всплеском учительской гордости, с каждым маленьким успехом в импровизированной лаборатории она чувствовала, как вытягивается и выходит за пределы некогда очерченных для себя границ. Застарелые страхи понемногу отпускали; с тех пор, как словесная слепота помогла ей сохранить жизнь, связанный с учебой ужас начал отступать. Она просто поручила мисс Эстер проверять цифры в ее формулах, чтобы случайно не написать инструкцию для взрывчатки, и ученицы перестали обращать на это внимание. Здесь, в анклаве, задавали мало вопросов. Большинство женщин проживали под вымышленными именами и сведениями о себе делились только по мере того, как росло взаимное доверие. Анонимность давала чувство свободы. Хэрриет уподобилась чистой фотографической пластине, на которой можно запечатлеть все что угодно.

Жизнь в Митилене протекала приятно. С утра до обеда Хэтти давала уроки, после обеда все отправлялись на прогулку с фотографическими аппаратами и пытались снимать всякую живность. Чаще всего им попадались дикие белые лошади, свободно скакавшие по Камаргу, и стаи фламинго, бродившие по мелководью. Ярко-розовые птицы вдохновили Хэтти на эксперименты, и она до поздней ночи пробовала различные соотношения пигментов на дихроматной желатиновой пластине, пытаясь передать цвет.

По воскресеньям после службы она читала романы и эссе, пила сухой сидр в окруженном стенами саду. Она писала много писем. Ждать почту из Шотландии было очень утомительно. «Если ты все еще хочешь заняться изготовлением мыла, то профсоюз в твоем регионе предлагает женщинам-предпринимателям ссуды, – написала Хэтти вскоре после прибытия в Камарг. Она знала это наверняка, потому что потратила часть доставшихся от мужа денег на благие цели. – Сможете ли вы простить меня за поспешный отъезд?» Ответ пришел через несколько недель: «Рози Фрейзер говорит, что только в том случае, если вы вернетесь и завершите начатое. Мадам, я не буду варить мыло. Хэмиш Фрейзер сделал мне предложение, и я согласилась! Я стану женой шахтера или писателя, если он когда-нибудь закончит редактировать свою книгу…»