Из-за его протестов пришлось созвать совет директоров. Для Кевина это оказался неудачный ход. Его предложение отклонили большинством голосов, и Энн получила новый контракт на два года и прибавку в десять тысяч долларов. К тому же это был эксклюзивный телевизионный контракт, а это была еще одна победа Энн, которая давно уже мечтала избавиться от утомительного графика работы, включавшего еще и рекламу в газетах и журналах.

Энн знала о действиях Кевина, но возненавидеть его так и не смогла. По отношению к нему она испытывала лишь жалость – и еще большую грусть, что все заканчивалось таким вот образом.

В последующие недели радость общения c Лайоном затмила все чувства, которые она когда-либо испытывала. Лайону нравилась ее ненавязчивая известность, то, что ее немедленно узнавали почитатели, но она от всего этого отмахивалась, сосредоточив все внимание на его работе. Как идет работа над серией очерков? Она выслушивала все его идеи о том, как эти очерки подать. Ему не хотелось высмеивать американское телевидение, но некоторую долю иронии в своих статьях он хотел сохранить. Она читала его материалы и нередко предлагала ценные соображения.

Хотя они продолжали жить порознь, Лайон каждую ночь проводил в ее квартире. Однажды он сказал:

– Я зайду за тобой в семь, но сначала мне надо зайти в гардеробную и переодеться.

С тех пор его номер в отеле получил у них шутливое название «гардеробная». Но проходили недели, Энн понимала, что работа Лайона в Нью-Йорке близится к концу. Об отъезде он не заговаривал, но она знала, что их время истекает. Она чувствовала, что ею начинает овладевать тяжкое, отчаянное уныние.

А потом, одним июльским вечером, сердце ее вновь наполнилось надеждой.

Они обедали в открытом ресторане в Виллидже.

– Это было великолепное задание, – сказал Лайон, посмотрел на ясное небо и улыбнулся. – Вот чего мне будет недоставать в Лондоне – чудесной нью-йоркской погоды. У нас никогда нельзя быть уверенным, что будет такой вечер, – в любую минуту может пойти дождь.

– Ты в первый раз сказал что-то лестное о Нью-Йорке. – Она постаралась придать своему тону шутливость.

– Я настолько люблю тебя, что начинаю и в твоем городе находить хорошие стороны, – сказал он. – А как ты относишься к дождю? В Лондоне у нас, знаешь ли, этого добра хватает.

Это был не сон! Он не хотел покидать ее. Теперь надо вести себя очень осмотрительно – не форсировать события. Эту мысль должен высказать он. Она сосредоточила взгляд на своей сигарете.

– Я никогда не была в Лондоне.

– Ну так подумай. – И больше он ничего не сказал.