– Что это значит?

– Откуда ж мне знать? Я просто транслирую полученное сообщение, я не сама его придумала. – Рианна смотрит куда-то влево. – Например, прямо сейчас вселенная велит мне сменить Кьяре подгузник, пока вонь не стерла нас всех с лица земли, как астероид.

Рианна протягивает телефон Родни, который появляется на моем экране и приподнимает одну бровь, как бы говоря: «Вот видишь!», потом свободной рукой поднимает игрушечную чашку и провозглашает:

– А это чай.

Когда я навещаю маму в «Гринс», то всегда беру с собой ланч и еще кое-какую еду. Я не могу передать маме ничего съестного, потому что посетителей в дом престарелых по-прежнему не пускают, но булочка с корицей или кусочек тыквенного хлеба предназначены для Генри, визиты которого к собственной супруге всегда совпадают с моими визитами к маме, какой бы день недели ни был на календаре. Я также всегда оставляю что-нибудь вкусненькое у входной двери для персонала центра с запиской, в которой благодарю их за заботу о пациентах.

Я беру с собой плед и расстилаю его на лужайке перед верандой моей мамы. Я звоню ей, она берет трубку, и каждый раз я задаю ей один и тот же вопрос:

– Сегодня такой чудесный день! Не хочешь выйти на веранду? Я уже тут.

Мы общаемся словно незнакомцы, которых только недавно представили друг другу, что, впрочем, очень похоже на правду. Мы смотрим повтор выпусков телешоу «Американский идол», и она показывает мне своих любимых певцов, которые пока поют в гаражах и гостиных, а не в студии с огромной аудиторией. Мы изучаем еженедельные меню «Гринс». Я рассказываю ей о маленькой собачке в желтом плаще, которую видела в парке, пересказываю книги, которые успела прочитать. Иногда мама берет какой-нибудь из своих фотоальбомов и рассказывает о своих путешествиях, я же в это время делаю зарисовки в альбоме для набросков. Она помнит мельчайшие подробности наводнений в Рио-де-Жанейро восьмидесятых годов, взрывов на Филиппинах, оползней в Уганде. Она была в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года, когда обрушились башни-близнецы и воздух стал белым от пепла и горя. Она запечатлела последствия стрельбы в ночном клубе «Пульс» в Орландо. Она сняла целую серию фильмов о «койотах», которые перевозили детей через мексиканскую границу.

– Из-за этого у меня были большие неприятности, – сетует мама, водя пальцем по фотографии мужчины и маленькой девочки, бредущих по бесплодной пустыне.

– Почему?

– Потому что я не сделала никого злодеем, – отвечает она. – Трудно обвинять кого-то в нарушении закона, когда этому кому-то не оставили иного выбора. Никто не бывает ни хорошим, ни плохим. Их такими преподносят другим.