– Э-э-э… Ну… я бы не сказала, что меня прямо разрывает, – уточняю я. – Но с другой стороны, я действительно чуть не умерла.

– Никаких «чуть не», – возражает Рианна. – В этом-то и проблема.

Я не могу сдержать смешка:

– Уверяю вас, я очень даже жива.

– Допустим, но что, если смерть – это не конец, о котором тебе твердили в детстве? Что, если время похоже на ткань, причем на столь длинный ее кусок, что не видно ни его начала, ни конца? – Рианна ненадолго замолкает. – Может быть, в момент смерти человека эта ткань сжимается в каком-то одном месте так плотно, что сам процесс похож на укол булавкой. Возможно, именно в этот момент человек попадает в новую реальность. Новый стежок на ткани времени, иначе говоря.

Я чувствую, как мое сердце начинает биться чаще.

– Эта новая реальность разворачивается для тебя в привычном темпе, но оказывается вшита в ткань времени. То, что тебе казалось месяцами, здесь заняло считаные дни, потому что, опять же, время сжалось в ту минуту, когда ты покинула ту, другую, жизнь.

– Я не очень понимаю, что все это значит.

– Ты и не должна все это понимать, – заверяет меня Рианна. – Большинство жизней заканчиваются и сжимаются в крошечную дырочку, и начинается совершенно новое существование, новая нить, которая тянется, пока не закончится и вновь не сконденсируется в стежок на ткани. В твоем случае игла соскочила. Для тебя смерть не была стежком. Она была вуалью. Тебе удалось заглянуть за нее и увидеть то, что находится по другую сторону.

Я представляю себе вселенную, задрапированную прозрачной тканью миллионов жизней, переплетенных между собой. Я размышляю об иголках, которые могли бы на мгновение сшить мою нить с нитью Финна, мою нить с нитью Габриэля. Я размышляю о неисчислимых ярдах этого тканого полотна, черного как ночь, каждое волокно которого – это отдельная жизнь. В одной из них я – специалист по искусству. В другой – застрявший на острове турист. Версий может быть бесконечное множество: в одной из них я изобретаю лекарство от рака, в другой – падаю в бою; в третьей – рожаю дюжину детей, разбиваю чье-то сердце, умираю молодой.

– Мы не знаем, что такое реальность, – продолжает Рианна. – Мы только притворяемся, что знаем, потому что так создается видимость контроля над ситуацией. – Она смотрит на меня с экрана телефона и вдруг начинает смеяться. – Ты думаешь, я сумасшедшая?

– Нет, – быстро отвечаю я.

– Можешь мне не верить, – отзывается Рианна. – Просто помни, что и другой стороне верить тоже не обязательно. – Она пожимает плечами. – Да, кстати, для тебя та история еще не закончилась.