Она ненавидит, ненавидит его.

— Мне наконец-то открыли двери. Разве не праздник? — в конце ее голос взмывает вверх, словно сейчас сорвется истеричным смехом. — Решила тебе сообщить. Что меня завтра вечером здесь уже не будет, — практически рычит девушка.

— Где Тимур? — рявкает он.

О, ты совершил ошибку, милый. Ты совершил гребаную ошибку.

— Не знаю, — рявкает она в ответ. — Я ему не секретарь. Мне свои проблемы решать надо. Например, выбраться из своей комнаты.

Она не сразу замечает, что Кирилл поднимает руку и приближается к ней, поэтому от испуга предупреждает того:

— Не подходи ко мне. Стой вот там. Еще дальше!

— Что? — бесится Карелин по ту сторону разговора, слышится лязг и скрежет. — Что! С кем ты разговариваешь!

— Тебе ли не все равно? Спасибо за приют, мне лично на хрен не нужный. Я лучше пешком обратно пойду. Зачем ты это сделал! — срывается она.

— Кира, — выдыхает он, — восемь часов. Кира.

— Ответь мне!

— Дай мне восемь часов и я буду там. Мне четыре-пять часов ехать. Ты слышишь меня?

Ей кажется, она начинает задыхаться. Вроде сразу должно стать понятно, когда задыхаешься?

Но не очень понятно.

Его голос… его голос второй кожей защищает ее от ветра.

— На выход, — шмыгая носом, приказывает она. — Вышли все отсюда!

После того, как они покидают комнату, она заговаривает не сразу.

— Скажи мне, — хрипло требует Кира.

— Что с твоим голосом? Кто был, мать твою, в твоей комнате? Опиши мне все!

Вот от такой наглости она может реально задохнуться.