— Это моя слабость. Кира.

Он выдыхает неожиданно громко, когда ему наконец-то удается сжать хрупкие предплечья в своих руках. Повторяет ее имя. Кира парализована его голосом и словами, касаниями и близостью.

Пускай у меня больше ничего не останется, пускай это будет все, что будет — но это все сейчас, все происходящее будет только моим. Никаких принципов не останется.

Он дышит, будто марафон выигрывает. Блуждает болезненными глазами по лицу.

— Кира. Посмотри на меня, — его голос надламывается и ее разрывает изнутри, а снаружи ничего не видно, — Кира…

— … это моя слабость. Мне нельзя было проявить слабость. Я… не мог. Я… не мог говорить с тобой. Стоило бы много. Ты слушаешь меня? Слушаешь! Или нет! Стоило бы много.

— Отпусти меня. Отпусти.

Она не знает в какую сторону повернуть, чтобы обойти мощный разворот плеч. Мечется то в одну сторону, то в другую. Не поднимает глаз.

Не мог он говорить. Да она за неделю будто в бетономешалке прокрутилась раз двести. Он думает, Кира — безотказная что ли? Сегодня можно строить планы вместе, а завтра просто исчезать, а послезавтра возвращаться. Она так и знала, что Карелину нельзя доверять.

Они — не на равных.

Не на равных.

— Нет! Кира…

— Что… что это?

Глава 39

Глава 39

Невесомым касанием, словно дымкой, ее пальцы дотрагиваются до выпуклости на руке, скрытой под толстовкой. И случайно нащупывает еще одну. Перехватывает ее кисть он быстро, но Кира теперь поднимает вторую руку.

— Это же не те ранения. Откуда… новые? — ногтями перехваченной ладони впивается в мякоть его пальцев. — Это повязки. Откуда это?

— Неважно. Пока ты не посмотришь на меня. Я был… неправ. Я хотел… Ты хоть… имеешь хоть малейшее представление чего это все мне стоило?

Кира отдирает свои пальцы от назойливых клешней, и наконец-то встречается с Карелином взглядом.