Придерживаю тарелку на столике, прежде чем Дынька психанет настолько, чтобы смести ее на пол.

– Поешь, родная, – мягко, но настойчиво попросил я. – Иначе мама не позволит нам долго плавать. Только не плачь… Бл… Дарина, не плачь, пожалуйста. Иди сюда, – вынимаю ее из стульчика для кормления. Прижимаю к себе, игнорируя приклеивающиеся ко мне остатки еды. Не должен так делать, но, блядь, когда она плачет, мне плевать на правила. – Ты же знаешь, что слезы от еды не освобождают, Дарина? Тут это не работает, – пытаюсь оставаться твердым хоть в чем-то. – Давай, красивая. Надо все съесть. Хочешь, папа тебе поможет? Покормить тебя?

– Да… – пробормотала дочь все еще обиженно, растирая по щекам слезы.

И губы эти… За грудиной екает, когда их выпячивает.

Рассмеялся, Дынька обняла меня за шею. Вымазала мне едой щеку и пол-уха, но я не возражал.

Лишь вечером, когда дочь спала, мне удалось вернуться к тому зерну, что уронила утром моя Маринка.

– Так, а что с таблетками? Зачем спираль?

– Таблетки я продолжаю принимать. Спираль как дополнительная защита.

Я испытал облегчение. Как дополнительная, ладно. Не страшно. И надежно.

И все же…

«Зачем???» – пронеслось в моей голове оглушающе.

Но задать этот вопрос я не решился.

Она никогда не пыталась спровоцировать меня на полноценный секс. Всегда казалась довольной. Я регулярно шерстил ее дневники, не было ни намека, что ей чего-то не хватает.

И снова… Это.

Я замолчал, чтобы обдумать. И думал долго. В голове вертелось столько мыслей! Особенно ночами. И порочные желания топили, конечно. Хоть я и продолжал регулярно кончать другими способами – Маринка всегда старалась. Не нарушая установленной договоренности, доводила меня до безумия.

Она была очень нежной и внимательной, горячей и страстной, открытой и жадной, понимающей и чуткой, ласковой и любящей… Она была миром моих грез.

Моим раем. И моим адом.

Моим всем.

А потом, когда мы полетели на остров… Развернулась эта блядская, Господи прости, свадьба. Маринка надела платье, но лично мне казалось, что она его все-таки забыла надеть. Все более-менее свободные мужики только на нее и пялились. Я немного выпил. И мне в голову внезапно ударила мысль: на мою самку толпа охочих альфачей, а я ее даже не ебу как следует!

Маринка выглядела довольной, ровно, как обычно. А меня затопили сомнения, ревность и, безусловно, страхи.