Каждое утро, поднимаясь с постели, Скарлетт благодарила Бога за ясную голубизну неба и теплое солнышко – ведь каждый погожий день отдалял неминуемые холода, когда теплая одежда понадобится обязательно. И с каждым ясным днем росли хлопковые горы в негритянском квартале – единственном на плантации месте, пригодном для склада. Хлопка в полях оказалось больше, чем прикидывали они с Порком, тюка четыре, наверное, и скоро хижины будут целиком забиты коробочками.

Скарлетт не имела намерения самолично заниматься хлопкоуборочными работами, даже и после колкого замечания бабушки Фонтейн. Чтобы она, леди О’Хара, нынешняя хозяйка «Тары», – и работала в поле? Немыслимо! Это поставит ее на один уровень с вечно растрепанными, простоволосыми Слэттери – Эмми и ее матерью. Она считала, что неграм надлежит выполнять полевую работу, ей вместе с выздоравливающими девочками – домашнюю. Но тут она столкнулась с кастовым чувством, еще более сильным, чем ее собственное. Порк, Мамми и Присси подняли крик и опротестовали саму идею работы в поле. Они твердили, что их никак нельзя перевести в презренную категорию полевых работников, что они всегда были домашними слугами. Мамми особенно разбушевалась. Она объявила, что никогда не была даже дворовой прислугой. Она родилась в знатном доме Робийяра и воспитана была в спальне мисс Робийяр, и спала на циновке в шаге от ее постели. Одна Дилси молчала, пригвоздив к месту свою Присси тяжелым взглядом немигающих глаз, отчего девчонка принялась извиваться червяком.

Не слушая возражений, Скарлетт всех отвезла к хлопковым рядам. Но Мамми и Порк работали ужасно медленно, сопровождая любое движение жалобами и сетованиями, так что Скарлетт почла за лучшее отослать Мамми домой, на кухню, а Порка спровадить в лес и к реке – пусть поставит силки на кроликов и опоссумов да наловит рыбы. Сбор хлопка был ниже его достоинства, а охота и рыбалка – нет.

Следующая попытка касалась сестер и Мелани, но тоже ничего хорошего не вышло. Мелани собирала коробочки аккуратно, проворно и с охотой – в течение часа, после чего тихо лишилась чувств на самом солнцепеке, и пришлось ей неделю пролежать в постели. Сьюлен, надутая, глаза на мокром месте, прикинулась, что у нее тоже обморок, но Скарлетт мгновенно привела ее в чувство, плеснув в лицо холодной водой из тыквенной бутылки. Отфыркиваясь и шипя, как дикая кошка, Сьюлен работать отказалась наотрез.

– Не стану я гнуть спину в поле, как негр! Ты не можешь меня заставить! Что будет, если узнают знакомые? А что, если… если вдруг дойдет до мистера Кеннеди? О, знала бы мама!..