Однако шли дни, складывались в недели, а от Эшли ничего не было. Почтовая служба на Юге действовала нерегулярно, а в сельской местности и вовсе никак. Случайный проезжий из Атланты завез письмо от тети Питти; она слезно умоляла Скарлетт и Мелли вернуться к ней. Но об Эшли – ничего.

После заключения мира подспудно тлеющая вражда между Скарлетт и Сьюлен перешла в новую стадию, и предметом конфликта стала лошадь. Теперь, когда не было больше опасности со стороны янки, Сьюлен захотела поездить с визитами. Одинокая, лишенная былой радости общения, она просто одержима была жаждой навестить знакомых, хотя бы для того только, чтобы увериться, что и у других все так же из рук вон плохо, как у них в «Таре». Но Скарлетт проявила алмазную твердость. Лошадь нужна для работы – поле пахать, бревна из лесу таскать, Порка возить за продуктами. А по воскресеньям лошадь должна пользоваться вполне заслуженным правом на отдых – щипать травку на лугу. Если Сьюлен приспичило наносить визиты, пожалуйста, можно ведь и пешком прогуляться.

За всю свою жизнь, вплоть до прошлого года, Сьюлен и ста ярдов ножками не прошла и ничего приятного в такой перспективе не усматривала. Поэтому она осталась дома и принялась изводить Скарлетт нытьем, плачем и восклицаниями типа: «Ах, если бы мама была жива!» И довосклицалась: в один прекрасный день Скарлетт не выдержала и залепила ей давно обещанную оплеуху, от всей души, так что Сьюлен отлетела с визгом и стукнулась о кровать, а весь дом оцепенел от ужаса. С тех пор Сьюлен ныла гораздо меньше, по крайней мере в присутствии старшей сестры.

Скарлетт не лукавила, говоря, что лошади тоже нужен отдых, но это была лишь половина правды. Другая же половина заключалась в том, что за первый послевоенный месяц она уже совершила первый круг визитов и вид знакомых с детства плантаций и старых друзей потряс ее сильнее, чем ей хотелось бы признаться.

Лучше всех дела обстояли, пожалуй, у Фонтейнов – спасибо Салли за ту головоломную скачку; но процветанием это можно было назвать разве что на фоне бедственного положения, в котором пребывали соседи. Бабушка Фонтейн так и не поправилась после сердечного приступа, случившегося в тот день, когда она повела своих домочадцев сбивать огонь и спасать дом. Старому доктору Фонтейну ампутировали руку по плечо, выздоравливал он медленно. Когда приехала Скарлетт, братья неумело возились с мотыгами. Завидев ее, они оставили работу и, прислонясь в красочных позах к изгороди, начали высмеивать ее разбитую колымагу. В черных глазах таилась, однако, глубокая горечь, потому что потешались они равным образом и над собой тоже. Она хотела купить у них кукурузы для посадки, они обещали и тут же пустились в обсуждение хозяйственных проблем. У них имелось двенадцать кур, две коровы, пять свиней и мул, которого они привели с войны. Одна свинья только что пала по неизвестной причине, и они беспокоились, как бы не потерять остальных. Услышав такие серьезные речи по поводу свиней, и от кого? – от недавних денди, для которых если и существовало что серьезное на свете, так это последняя мода на галстуки, – слыша все это, Скарлетт тоже рассмеялась, но тоже с затаенной горечью.