– Да уж, – бормотал Арчи, – слыхал я, что кролики плюют в морды бульдогам, а сам до сего дня не видывал. Все равно что орать: «Ура Джеффу Дэвису и Южной Конфедерации». И что хорошего для них да и для нас? Эти янки, любители черномазых, так и так решили поставить черных над нами. Но мне по душе, что наши законники утерли им нос!

– По душе? Вот те на! Ему это по душе? Да их перестрелять мало! Теперь янки накинутся на нас, как утка на майского жука. Вот почему нельзя было рати… ради… в общем, сделать то, чего от них ждали, и успокоить янки, а не мутить опять воду! Янки решили нас согнуть, и нам все равно придется подчиниться, рано или поздно.

– Подчиниться без борьбы? У женщин гордости не больше, чем у коз.

Когда Скарлетт все же взяла себе из тюрьмы десять арестантов, по пять на каждую лесопилку, Арчи выполнил свою угрозу и отказался иметь с ней какие-либо дела. Ни мольбы Мелани, ни обещание Фрэнка увеличить ему плату не могли заставить его снова взять вожжи в руки. Арчи охотно сопровождал Мелани, Питти, Индию и их друзей в разъездах по всему городу, но только не Скарлетт. Он даже и других дам не возил, если у них в экипаже сидела Скарлетт. Ситуация создалась неприятная и щекотливая – иметь судьей над собой старого разбойника, а еще неприятней было сознание, что и семья, и знакомые согласны с ним.

Фрэнк чуть ли не на коленях умолял ее не делать этого. Эшли первоначально отказался работать с заключенными, а уступил только после долгих уговоров и слез, взяв со Скарлетт обещание, что с наступлением лучших времен она наймет вольных негров. Соседи выражали столь явное неодобрение, что Фрэнк, Питти и Мелани боялись поднять глаза. Даже Питер и Мамми заявили, что зря Скарлетт связалась с преступниками и ничего хорошего из этого не выйдет. Все открыто говорили, что нельзя строить свое благополучие на несчастных и обездоленных, даже если они попали в тюрьму.

– Но мы не возражали, когда на вас работали рабы! – возмущалась Скарлетт.

Ну, это другое дело. Разве они были несчастными и обездоленными? Во времена рабства неграм жилось намного лучше, чем после освобождения, а если она не верит, то пускай оглядится вокруг! Но, как всегда, встретив сопротивление, Скарлетт с еще большим упорством устремилась к намеченной цели. Она отстранила Хью от управления лесопилкой, поручив ему доставку готовых материалов, и оговорила все условия работы с Джонни Галлегером.

Один только Джонни одобрил ее решение привлечь к работе преступников. Он кивнул своей круглой упрямой головой и сказал, что она это ловко придумала. Скарлетт посмотрела на бывшего жокея, крепко стоящего на кривых коротких ногах, вгляделась в физиономию злого гнома и подумала: «Тот, кто доверял ему своих лошадей, не очень-то беспокоился об их судьбе. К своим лошадям я бы не подпустила его на пушечный выстрел». Но она не терзалась угрызениями совести, когда решила доверить ему бригаду заключенных.