Когда утром Скарлетт проснулась, Ретта рядом не было, и, если бы не смятая вторая подушка, она решила бы, что бурные фантастические события минувшей ночи ей приснились. Покраснев от этих воспоминаний, Скарлетт натянула одеяло до подбородка и, нежась в солнечных лучах, попыталась разобраться в своих впечатлениях.

Две вещи поразили ее. Она прожила с Реттом несколько лет, ела с ним за одним столом, спала с ним, ссорилась с ним, родила ему ребенка… но так и не разобралась в нем. Мужчина, несший ее на руках вверх по темной лестнице, оказался совершенно незнакомым человеком, о существовании которого она даже не подозревала. И теперь, как ни старалась она заставить себя возненавидеть Ретта, как ни старалась вызвать в себе негодование к нему, у нее ничего не получалось. Да, он унизил ее, причинил ей боль, жестоко использовал ее в эту безумную, но и упоительную ночь.

Ей следовало бы устыдиться, ужаснуться, припоминая ту вертящуюся перед ее глазами чернеющую бездну, в которую она оказалась ввергнута. Женщина, уважающая себя женщина, после подобной ночи не посмела бы поднять голову. Но воспоминание о пережитом восторге, о восхитительном чувстве подчинения чужой воле было сильнее стыда. Впервые в жизни Скарлетт остро почувствовала жажду жизни, ощутила страсть, поглотившую ее целиком, без остатка, страсть, сродни тому паническому страху, который охватил ее во время побега из Атланты, и сродни тому пьянящему чувству мести, когда она с холодной ненавистью убила солдата янки.

Ретт любил и любит ее! По крайней мере, он так сказал, да и как она может сомневаться теперь? Как это странно, неожиданно и невероятно… он любит ее, этот дикарь-незнакомец, к которому она всегда холодно относилась. Она не была полностью уверена в своем откровении, но следующая пришедшая в голову идея заставила Скарлетт рассмеяться. Он любит ее, а значит, в конце концов, попался в расставленные сети. Странно, но она почти забыла о своем стремлении обманным путем увлечь его, добиться, чтобы чересчур гордая спина Ретта согнулась под ее хлыстом. Это желание вернулось к ней снова, и Скарлетт почувствовала полное удовлетворение. Одну ночь она была в его власти, но теперь ей ведомо его слабое место. С этого дня он будет делать все так, как она захочет. Его издевательствам пришел конец, отныне он запрыгает у нее через горящие кольца.

При мысли о предстоящей встрече с мужем, лицом к лицу и днем, Скарлетт охватило нервное смущение с привкусом приятного возбуждения.

«Я взвинчена, как невеста, – подумала она. – И из-за кого? Из-за собственного мужа!» – и глупо хихикнула.