– Спокойно! Спокойно! – тихо и мягко произнесла она. – Ну, успокойтесь. Я все понимаю.

Ретт резко поднял голову и, посмотрев на Мелани налитыми кровью глазами, резким движением отбросил ее руки.

– Нет, ей-богу, не понимаете! Вы не можете понять! Вы… вы слишком хорошая, чтобы понять. Вы мне не верите, но это правда, как правда то, что я дрянь. Вы знаете, почему я сделал это? Я обезумел, сошел с ума от ревности. Ей всегда было наплевать на меня, но я думал, что переделаю ее. Напрасные старания. Меня она не любит. Никогда не любила. Она любит…

Страстные помутненные глаза Ретта остановились на лице Мелани, и он замолчал, как бы осознав, с кем разговаривает. Она побледнела, сжалась, но ее карие глаза, полные жалости и неверия, смотрели на Ретта прямо. Они были ясны и невинны, и их бездонная глубина поразила Ретта как удар молнии. Он мгновенно протрезвел и перестал говорить несвязно. Пробормотав что-то себе под нос, он опустил глаза и быстро заморгал, стараясь окончательно прийти в себя.

– Я мерзавец, – тихо сказал он и снова устало опустил голову ей на колени. – Но не законченный мерзавец. И если я рассказал все это вам, вы мне не поверили, ведь так? Вы слишком добрая, чтобы поверить всему этому. Я еще не встречал по-настоящему добрых людей. Вы мне не поверили, правда?

– Нет, не поверила, – согласилась Мелани, гладя волосы Ретта. – Скарлетт поправится. Ну же, капитан Батлер! Не плачьте! Она обязательно поправится.

Глава 57

Глава 57

Месяц спустя Ретт посадил худую и бледную Скарлетт в поезд, направляющийся в Джонсборо. Уэйд и Элла, которым предстояло совершить поездку с матерью, испуганно молчали, глядя на ее неподвижное побелевшее лицо, и жались к Присси. Даже своим незрелым умом они улавливали холодную и пугающую атмосферу равнодушия между матерью и отчимом.

Ослабевшая Скарлетт решила вернуться в родную «Тару», чувствуя, что, пробыв в Атланте еще один день, сойдет с ума от вихря беспорядочных мыслей в голове. Измотанная душевно и физически, самой себе она казалась ребенком, очутившимся в краю кошмаров, из которого не знает, как выбраться.

Как и несколько лет назад, спасаясь от наступавших оккупантов, Скарлетт бежала из Атланты, призвав на помощь испытанное оборонительное оружие против враждебного мира: «Сейчас не стоит об этом думать. Я не вынесу это, если стану думать. Я подумаю об этом завтра в «Таре». Утро вечера мудренее». Ей казалось, что, достаточно вернуться к зеленеющим хлопковым полям тихой и милой «Тары», все ее несчастья отступят, и тогда она сможет собраться с мыслями и решить, как жить дальше.