«Этот край возродится лет через пятьдесят, а то и вовсе не возродится, – сказал Уилл. – «Тара» – лучшая ферма в округе, благодаря вам и мне, Скарлетт, но это только ферма, ферма с двумя мулами, но не плантация. Следом идут Фонтейны, а за ними – Тарлтоны. Доходы у них небольшие, но они стараются, не жалея себя. Ну а большая часть людей… большая часть ферм…»

Нет, Скарлетт не хотелось вспоминать разоренную «Тару» и окрестные поместья. После бурлящей процветающей Атланты вспоминать о ней было еще горше.

– А что у вас слышно? – спросила она, когда они, наконец, оказались дома и уселись на парадном крыльце.

Скарлетт не закрывала рта, пока они не доехали до Персиковой улицы, так как боялась, что возникнет гнетущее молчание. С того самого дня, когда она упала с лестницы, супруги Батлер не разговаривали, оставаясь вдвоем, и теперь очутиться с Реттом с глазу на глаз у нее не было ни малейшего желания. Она не знала, как Ретт к ней отнесется. Когда она, страдая, лежала в постели, он был само воплощение доброты, но это была доброта безразличного и незнакомого ей человека. Он старался предугадать все ее желания, следил за тем, чтобы дети не беспокоили больную мать, сам отправлялся в магазин и на лесопилки. И ни разу она не услышала от него: «Прости». Ну что ж, возможно, он и не считает себя виновным. Возможно, по-прежнему полагает, что ребенок, которому не суждено было появиться не свет, не его. Как узнать, о чем думает этот человек, прикрываясь маской изысканной вежливости? Похоже, он настроен вести себя вежливо, чего за время их супружеской жизни за ним никогда не водилось, и выражал желание жить дальше так, словно ничего неприятного между ними никогда не было… словно, безрадостно подумала Скарлетт, между ними вообще ничего не было. Ну что же, если он так хочет, она сумеет ему подыграть.

– Так что у вас слышно? – повторила она. – Ты обшил новой дранкой магазин? А мулов обменял? Господи, Ретт, да вынь ты, наконец, из шляпы эти перья. В ней ты похож на клоуна. Забудешь и станешь разъезжать в ней по городу.

– Нет, не надо, – встала на защиту отца Бонни, забирая у него шляпу.

– У нас все идет очень хорошо, – ответил Ретт. – Мы с Бонни прекрасно проводили время, и боюсь, со дня твоего отъезда ей не расчесывали волосы. Не соси перья, милая, они грязные. Да, дранка у нас новая, и мулов я выгодно обменял. А так, по правде говоря, никаких новостей. Скука и однообразие… – Немного помолчав, он как бы невзначай добавил: – Вчера вечером здесь побывал достопочтенный Эшли. Он пришел справиться, не продашь ли ты ему свою лесопилку и свою долю в его заведении.