«Проклятый Ретт!» – подумала она, все больше и больше убеждаясь, что за всем этим стоит он. Но каким образом ему удалось это устроить и для чего? Прислушавшись к разговору мужчин, она вдруг услышала, как Ретт спросил Эшли:

– Надо думать, вы откажетесь от заключенных?

Отказаться от заключенных? С какой это стати отказываться от них? Ретт прекрасно знал, что своей огромной прибылью лесопилки обязаны дешевому труду каторжников. И почему он с такой уверенностью говорит о том, как поступит Эшли? Что ему известно о нем?

– Да, и немедленно, – ответил Эшли, стараясь не смотреть в изумленные глаза Скарлетт.

– Ты в своем уме?! – воскликнула она. – Аренда съест все деньги, да и потом… а кто будет работать?

– Я найму вольных негров.

– Вольных негров! Чепуха! Сам знаешь, сколько им придется платить. Каждую минуту тебя будут дергать янки, проверяя, кормишь ли ты их три раза в день курятиной и спят ли они у тебя под одеялами на гагачьем пуху. А если ты дашь пару затрещин черному лентяю, янки примутся орать во все горло и ты окончишь свои дни в тюрьме. Только на каторжниках…

Мелани смотрела на свои сплетенные руки. Эшли выглядел грустным, но непреклонным. Помолчав, он посмотрел на Ретта и, словно прочитав в его глазах понимание и поддержку (что не ускользнуло от внимания Скарлетт), спокойно произнес:

– Скарлетт, у меня не будут работать заключенные.

– Однако, сэр! – опешила она. – Почему не будут? Ты боишься, что люди примутся осуждать тебя, как они в свое время осуждали меня?

Эшли поднял голову и ответил:

– Я не боюсь людской молвы, пока считаю себя правым. И я никогда не считал, что использовать труд заключенных – это правильно.

– Тогда почему…

– Я не могу строить счастье на принудительном труде и несчастье других.

– Но у тебя самого были рабы!

– Они не были несчастными. И потом я их всех освободил бы после смерти отца, если бы война не освободила их раньше. Не надо путать разные вещи, Скарлетт. При твоем управлении было много злоупотреблений. Возможно, ты о них не знаешь, но я знаю. Мне очень хорошо известно, что в своем лагере Джонни Галлегер убил человека… может, не одного. Но кому какое дело? Одним заключенным больше, одним меньше. Он сказал, что тот человек пытался бежать, но я слышал другое. Мне также известно, что он заставляет работать больных. Можешь назвать это предрассудком, но я не верю, что деньги, заработанные на чужих страданиях, кого-то осчастливят.

– Чтоб мне провалиться! Ты хочешь сказать… вот те на, Эшли, ты наслушался разглагольствований преподобного Уоллеса, в которых он клеймит грязные деньги?