Вик бесшумно в ритм мелодии постукивал по рулю кончиками пальцев, будучи явно в хорошем настроении, несмотря на то что за нами шла полоса серого дождя. Гром прокатился снова и снова. По радио пели:
Нет, в земле меня не удержать…Вик тихо и хрипло мурлыкал под нос вместе с Джонни Кэшем:
Что же, гляди, кто это там, на берегу реки? Это ангелы, и они идут за мной. Им в земле меня не удержать…Я прижалась лбом к стеклу, вслушиваясь в зловещие смыслы, кроющиеся в тяжеловесных словах. И голос Вика, который пел от имени неупокоенного мертвеца, с каждой строкой звучал всё более жёстко, всё более зловеще:
Ну, мать и отец, встречайте меня на том берегу реки, Мама, ты знаешь, там я оставлю всю боль и грехи. И никакой могилой им в земле меня не удержать…Те грехи, о которых он пел, не смыть даже собственной кровью. Я глядела на однообразную прерию, задумавшись над наказаниями, прижизненным и посмертным, что грозят Вику. То, что мучило меня долгие месяцы – понимание, что его могут вычислить, поймать, догадавшись, что он и есть убийца, жуткий Вакхтерон, – догнало даже в пустыне. Да, он позволил полиции поймать вместо себя другого человека и всё тщательно продумал. Но не всё может пройти в его деле так гладко, как он запланировал…
В те ночи, что мы были с ним порознь, я часто просыпалась в холодном поту и с мыслью об его аресте. Я не смогла бы перенести суд и тем более приговор ему, а за те убийства, что он совершил, я знала, полагалось даже не пожизненное заключение: только смертная казнь. И как бы он ни был виновен, я любила его, видит бог, сильно любила. Со мной он-настоящий, он-без-маски был почти всегда добр. И я не хотела, чтобы ему в вену ввели катетер со смертельной инъекцией.
Сейчас Виктор Крейн ехал со мной рядом и был в безопасности и на свободе, но я знала, что всю жизнь обречена бояться за него. Прав он или нет, хорош как человек или плох, не мне решать – я просто любила его, такие дела, и молилась, чтобы никто и никогда не узнал, что он и есть тот самый Крик.
Он замолчал, будто почувствовал моё настроение. По радио заиграла другая песня, куда более весёлая и бодрая. Музыкант на гитаре причудливо перебирал аккорды, ритм бодрил, но в нашей тачке всё равно было невесело.
Вик мельком взглянул на меня и снова отвернулся, уставившись на дорогу:
– Чикала, что нос повесила? Грозы боишься? Ехать уже недалеко.
– Нет. – Я не знала, говорить или нет: так не хотелось поднимать тему. Ни разу мы с Виком не обсуждали это… но он начал первым, точно прочёл мои мысли.
Сжав губы и приспустив тяжёлые веки, он неотрывно смотрел на линию горизонта узкими точками зрачков. Взгляд стал непроницаемым и холодным. И в этот момент я снова ощутила присутствие Вакхтерона между нами.