Я утонула в собственном надрывном вскрике, зажав рот рукой. Темп ускорился, бедро обожгло ласковым ударом его тяжёлой руки, и я просела под ним, чувствуя, как он впивается в меня губами.

Жар раскалил мои веки и опалил губы. Я проглотила живой огонь, порвавший лёгкие гортанным стоном, и услышала его низкий выдох всем своим телом. Толчок за толчком, он выпивал из меня свободу, привязывая к себе не болью и страхом, а теперь наслаждением, и, бросив новый взгляд на него, я поймала ответный, обжигающий. Он смотрел неотрывно на то, как я дрожала и извивалась в его руках, так долго, будто запоминал выражение моего лица в тот момент. И когда всё кончилось, а моё тело натянулось струной, он отстранился и с задумчивым выражением на лице положил подбородкок на мой живот, источая волну спокойствия и властной уверенности.

Вслед за сокрушительной волной удовольствия ко мне пришло понимание. Раз за разом он делает так, что я не могу забыть его. Он обладал неким удивительным магнетизмом, который был дарован далеко не каждому человеку. Неужели он настолько сломил меня, что я готова простить ему даже столь страшные деяния, как убийства? И кого я люблю на самом деле: добряка Виктора Крейна или это жестокое, всеподчиняющее существо?

Я посмотрела на него. Тени дрожали вокруг тёмно-серых глаз, делая взгляд почти ленивым, как у крупного сытого хищника. Я легонько потрепала его по загривку, и он ответил благодарной улыбкой, прикрыв глаза.

Некоторое время мы лежали молча. Потом он поднялся.

– Пойдёшь в душ первой?

– Не знаю. Хочешь, иди ты.

– Да можем вместе его принять. – Он приподнял бровь и засмеялся, искоса взглянув на моё вытянувшееся лицо. – Я шучу, шучу! Не смотри так на меня. Ладно, пора вставать. Принести тебе кофе?.. А сахара сколько добавить? Пока ополоснись, я всё устрою.

Меньше чем через минуту он снова был тем заботливым и предупредительным мужчиной, которого когда-то я и полюбила. Он надел шорты и толстовку, подмигнул мне и вышел из номера, оставив меня одну. Я не стала терять время и, неохотно поднявшись с постели, прошла в душ.

Тёплая вода была как нельзя кстати: тело, уставшее от ласк и прикосновений, быстро расслабилось под струями, и я не сразу услышала, как в номере хлопнула дверь. Почти сразу я вылезла из-под душа, встала на коврик, насухо вытерлась полотенцем и сразу надела то, в чём поеду на ранчо: свободные джинсы и рубашку-распашонку льняного цвета.

Когда я вошла в комнату, Вик уже сидел в кресле и пил чёрный кофе, читая что-то в телефоне. Его лицо было подсвечено голубым светом дисплея. Волосы, ещё встрёпанные, обрамляли лоб и выбритые бока головы. Я подошла к нему со спины и перебрала в пальцах косу: