— Никогда больше не прикасайся ко мне.

Лайонела задела моя реакция, такого он от меня не ожидал.

— Ника, я этого не хотел, — в его голосе слышалось раскаяние, — поверь, мне очень жаль! Я не должен был говорить тебе такие вещи, но потерял над собой контроль… Ника, клянусь, я случайно тебя ударил!

Он посмотрел на лопнувший капилляр в моем глазу и прикусил губу, опустив лицо. Он попрежнему не смотрел на Ригеля.

— Я никому не скажу о вас двоих.

— Это уже не имеет значения, — прошипела я.

— Ника!

— Нет, — прошептала я. — Это уже не имеет значения. Я считала тебя своим другом. Другом, Лайонел… Ты вообще знаешь, что означает слово «дружба»?

Мой голос превратился в злое шипение. Это была не я, всегда милая и вежливая, улыбающаяся при любых обстоятельствах, с кристалликами удивления в глазах, с цветными пластырями на пальцах.

Сейчас во мне говорила та девушка, чьи рассказы он прерывал на полуслове. Чей подарок он разбил возле киоска с мороженым. Чей приход на вечеринку закончился бегством и страхом, когда ее схватили его руки. Чье сердце разрывалось от разочарования, когда он с гневным отвращением накинулся на них с Ригелем, поклявшись выдать их тайну.

— Я все тебе простила бы. Все, но не это.

Я знала, что он не виноват в случившемся. Тем не менее, подводя черту под нашей «дружбой», которая началась с маленькой улитки, я попыталась вспомнить, проявлял ли Лайонел хоть когда-нибудь бескорыстный интерес ко мне? На память ничего не пришло.

— Уходи!

Лайонел опустил глаза в пол.

Это правда, что у меня сердце бабочки. Я летела на свет до тех пор, пока не сгорала. Психолог сказал бы, что такое поведение — результат внутренней деформации, произошедшей в детстве. Но сейчас, как я ни пыталась заставить себя взглянуть Лайонелу в глаза, ничто не могло убедить меня простить его. Он вырвал часть моей души.

Лайонел сжал губы, подыскивая ответ, но никакие слова не могли вернуть мне то, что у меня отняли. Наконец, побежденный, он покачал головой, повернулся и медленно пошел к двери.

— Лайонел! — Я посмотрела на него. — Больше сюда не приходи.

Он нервно сглотнул и, бросив на меня прощальный взгляд, ушел. Он так и не обернулся к Ригелю. Может, потому, что такие люди, как Лайонел, не способны видеть реальность во всех красках. Им не хватает мужества, чтобы посмотреть ей в лицо и заглянуть внутрь себя. Даже если в результате их же поступков в ней появились темные оттенки; даже если они прорвали ткань реальности, и из нее вытекли чернила. В конце концов они просто уходят, не осмеливаясь посмотреть правде в глаза.