— Ника, ты сильно похудела. Тебе надо больше есть, — прошептала Анна позже, выбрасывая тосты с вареньем, к которым я так и не притронулась.

Заложница непроницаемого мира, я не ответила, и Анна смиренно опустила голову, подавленная этим молчанием.

Потом она помогла мне принять душ, и, увидев себя без одежды в зеркале ванной, я как будто увидела саму жизнь, которую отдавала Ригелю всю без остатка. Если помимо души у меня и было что отдать Ригелю, то это кожа да кости, да еще темные круги под глазами и выпирающие скулы на худом лице.

По ночам я почти не спала. Замерев под одеялом, я слушала тихое пиканье аппарата, фиксирующего работу сердца Ригеля, и считала удары, молясь, чтобы они не прекратились. Ужас от того, что я усну, а проснувшись, не услышу этот звук, был таким безысходным, что я задыхалась. Заметив во мне признаки крайнего нервного напряжения, медсестры давали мне снотворное, но я сопротивлялась успокоительным с таким неистовством, что довела свой организм до истощения.

— Так больше не может продолжаться, — сказал доктор Робертсон однажды вечером.

Похоже, я и правда довела себя до полного изнеможения, поэтому и процесс выздоровления замедлился. Из-за слабости я едва могла пошевелиться.

— Ника, ты должна больше есть и отдыхать. Если не будешь хорошо спать по ночам, то пролежишь здесь еще очень долго. Ты этого хочешь?

Он посмотрел на меня, малюсенькую куколку бабочки, накрытую большим одеялом, и сокрушенно покачал головой.

— Скажи, в чем дело? Почему ты сопротивляешься действию снотворного? С чем ты борешься? Я медленно повернула голову и увидела в его глазах свое отражение: серые глаза в пол-лица, на котором застыло то ли безумное, то ли флегматичное выражение, а еще упрямство. В общем, я была похожа на вредное привидение.

— Со временем, — честно призналась я, удивившись своему скрипучему голоску.

И доктор Робертсон посмотрел на меня с понимающим сочувствием.

— Каждый день уносит его от меня все дальше.

Билли с Мики часто забегали узнать, как у меня дела, и Аделина приходила каждый день, развлекала меня разговорами, заплетала косы, словно маленькой девочке.

Я привыкла к частым посетителям. Однако могла ли я представить, что однажды днем в палату войдет Асия?

Сначала я подумала, что обозналась, но когда Аделина встала со стула, тоже удивленная ее появлению, я поняла, что глаза меня не обманули. Асия была без макияжа, что не умаляло ее красоты, и выглядела она, как всегда, очень элегантно — волосы завязаны в хвост, серая облегающая толстовка подчеркивала стройную фигуру.