Едва они вернулись домой, Мара почувствовала, что с папой что-то не так, и, сколько Кейт ее ни обнимала, сколько ни укачивала, успокаиваться не желала. Она часто просыпалась среди ночи и безутешно плакала, пока Кейт не забирала ее к себе в постель (миссис М., узнав об этом, лишь закатила глаза, достала сигарету, щелкнула зажигалкой и мрачно предрекла: «Еще пожалеешь»).

С приближением праздников Кейт старательно украсила все комнаты в доме, надеясь, что знакомые рождественские гирлянды и елочные игрушки помогут снова сплотить распадающуюся на части семью.

Во время традиционного часа «разговоров о своем», потягивая из бокала вино, она начала было говорить маме и тете Джорджии, что отлично справляется, но вдруг, не сдержавшись, разрыдалась.

Мама взяла ее за руку:

– Ничего, ничего, милая, поплачь, выплесни все, что накопилось.

Но Кейт слишком боялась того, что могло выплеснуться из нее наружу.

– Да все нормально, – сказала она. – Просто год выдался тяжелый.

В дверь позвонили, тетя Джорджия поднялась с дивана:

– Это, наверное, Рик и Келли.

Но это оказалась Талли. В своем белоснежном кашемировом пальто и идеально к нему подходящих брюках она выглядела просто шикарно. В руках у нее было подарков на три семьи, не меньше.

– Только не говорите, что начали «разговоры о своем» без меня. Если так, придется начать заново.

– Ты же говорила, что уезжаешь в Берлин? – отозвалась Кейт, жалея, что не накрасилась и не оделась получше.

– Ну и что теперь, Рождество пропускать? Вот еще.

Она свалила подарки под елкой и крепко обняла Кейт, которая лишь теперь поняла, как сильно соскучилась.

С приходом Талли ленивые «разговоры о своем» превратились в настоящую вечеринку. В час дня, когда давно было пора ставить индейку в духовку, мама и тетя Джорджия еще танцевали под «Аббу» и Элтона Джона, подпевая дурными голосами.

Кейт стояла у елки. Комната, казалось, наполнилась светом. И как у Талли получается запросто становиться душой любой компании? Может, дело в том, что она не занимается всякой унылой работой? Ни тебе уборки, ни готовки, ни стирки.

Когда на пороге показался Джонни, Кейт заметила, что он почти не хромает.

– Привет, – сказал он, подходя.

– Привет.

Все вокруг болтали и танцевали. Тетя Джорджия с Шоном, его девушкой и дядей Ральфом скакали под «Искривим время»[107]. Мама с папой разговаривали с Талли, которая держала на руках Мару, чуть покачиваясь под музыку.