– Я не причиню вам вреда, – тихо произнесла Шивон.

– Да уж, было бы жаль, если бы вас привели в тюрьму в тот самый день, когда оттуда должны выпустить Гарри, – сказала Конни с такой обыденной интонацией, будто они находились в магазине и обсуждали, какой выбрать сувенир.

– Как вам удается оставаться столь бесстрастной? – спросила Шивон.

– Этим я обязана проклятым годам, проведенным в одиночестве, – ответила Конни.

Ей вдруг стало жаль себя, и она вытерла непрошеную слезу. А затем решительно встала и, подойдя к официанту, щедро заплатила ему.

– Grazie, tante grazie, Signora![111] – рассыпался тот в благодарностях.

Синьора! Она уже наверняка вернулась в гостиницу, и Конни не терпелось вручить ей подарок. Все это казалось во сто крат более реальным, нежели печальная женщина, сидевшая за столиком пиццерии, женщина, которая большую часть своей жизни была любовницей мужа Конни и которая приехала в Рим специально для того, чтобы убить соперницу. Она взглянула на Шивон Кейси и, не попрощавшись, направилась к выходу. Говорить больше было не о чем.

В баре, куда Фиона и Барри пришли в поисках его приятелей со времен чемпионата мира, было очень шумно.

– Вот в этом уголке мы и сидели, – показал Барри.

Здесь собралось огромное количество молодежи, а громадный телевизор установили таким образом, чтобы экран был виден всем. Передавали футбольный матч, и все собравшиеся дружно болели против «Ювентуса». Не важно, с кем он играл, важно было то, что «Ювентус» – враг! Забыв о цели их прихода, Барри подсел к болельщикам. Фиона тоже увлеклась матчем и присоединила свой голос к негодующим крикам, когда судья на поле принял решение, не понравившееся римским фанатам.

– Увлекаетесь футболом? – спросил ее мужчина, сидевший рядом.

Барри тут же обнял ее за плечи:

– Она мало что понимает в футболе, но я был здесь, вот в этом самом баре, во время чемпионата мира по футболу. Я из Ирландии.

– Ирландия! – восторженно завопил мужчина.

Барри немедленно вытащил фотографии, сделанные в этом же баре в дни чемпионата мира. На них было запечатлено такое же скопление веселящихся и кричащих во все горло молодых людей, как и сейчас, только гораздо более разноплеменное. Мужчина сказал, что его зовут Джино. К ним стали подходить другие завсегдатаи бара, чтобы дружески похлопать Барри по спине. Фотографии пошли по рукам, замелькали имена футбольных звезд: Пол Макграт, Каскарино, Хаутон, Чарльтон, – пиво потекло рекой…

Фиона вскоре потеряла нить разговора, да к тому же у нее разболелась голова.

– Барри, если ты меня любишь, – взмолилась она, – отпусти меня обратно в гостиницу. Я помню дорогу: прямо по улице Джованни, а потом налево, так что не волнуйся, я не заблужусь.